Владимирская земля ‑ родина многих выдающихся людей, верно служивших России, немало сделавших для ее величия. В селе Черкутино Собинского района до наших дней сохранился дом светлейшего князя Николая Салтыкова ‑ видного военного и государственного деятеля, генерал-фельдмаршала, воспитателя сыновей императора Павла I.
Военный и государственный деятель
Николай Иванович Салтыков родился 31 октября 1736 года. Его род известен с XIII века, династия пользовалась милостями всех правящих в России монархов, землевладение Салтыковых во Владимирском крае (Черкутино, Снегирево, Бабаево и др.) известно на протяжении двух веков. Отец Николая Салтыкова генерал-аншеф Иван Алексеевич был сыном внучатого племянника императрицы Анны Иоанновны. Мать ‑ графиня Анастасия Петровна Толстая.
Салтыков начал службу при дворе рядовым лейб-гвардии Семеновского полка, участвовал во многих военных походах. Император Петр III произвел его в генерал-майоры. Русские войска под началом Салтыкова несколько раз входили в Польшу, где благодаря такту и мягкости обращения он сумел заслужить общую любовь и расположение. Салтыков участвовал в русско-турецкой войне. Собственноручное письмо императрицы Екатерины Великой 20 сентября 1769 года, в котором ему жалуется орден св. Александра Невского, свидетельствует об отличном отзыве о его службе главнокомандующего. После взятия Хотина Салтыков по причине расстроенного здоровья оставил армию и уехал за границу. Там он провел три года, посетив Берлин и Париж.
Возвратившись в Россию, он получил от Екатерины чин генерал-аншефа и пост вице-президента Военной коллегии. В том же году Салтыков был назначен гофмейстером при дворе наследника престола цесаревича Павла Петровича и исполнял эти обязанности до 1783 года. В письме к сыну, в котором императрица уведомляет его о назначении Салтыкова, она пишет: «При тебе будет лицо значительное и не для того только, чтобы придать важности твоим выходам, но и для того, чтобы оно держало в порядке людей, назначенных к твоему двору… Чрез него к тебе будут представляться иностранцы и другие лица, он будет заведовать твоим столом и прислугой, смотреть за порядком и за необходимою внешностью твоего двора...». Несмотря на недоверие, с которым встретил Салтыкова великий князь, он вскоре сумел заслужить его полное расположение и доверие. Вместе с великим князем Павлом Петровичем Салтыков посетил в 1776 году Берлин, где состоялось обручение князя с племянницей прусского короля принцессой Вюртембергской, а в 1781 и 1782 годах сопровождал великокняжескую семью в путешествии по Европе. В 1782 году Екатерина II наградила Салтыкова орденом Святого Андрея Первозванного, назначила генерал-адъютантом и произвела в подполковники лейб-гвардии Семеновского полка, назначила сенатором и членом Совета при Высочайшем дворе.
Воспитатель и чиновник
В следующем году императрица вверила Николаю Ивановичу Салтыкову воспитание своих внуков: Александра и Константина. В 1788 году Салтыков получил орден Святого Владимира большого креста первой степени, а затем он был назначен «исправлять должность» президента Военной коллегии. В 1790 году, в дни празднования мира со Швецией, Николай Иванович получил титул графа Российской империи, а затем 5 тысяч крестьянских душ на присоединенных к России польских территориях. За воспитание великих князей ему был подарен дом в Санкт-Петербурге, 100 тысяч рублей и 25 тысяч рублей годового пенсиона. Французский король Людовик XVIII пожаловал ему командорский крест ордена Святого Лазаря Иерусалимского.
Вступив на престол, император Павел I произвел графа Салтыкова в чин генерал-фельдмаршала с назначением президентом Военной коллегии. Александр I в день своей коронации удостоил графа своим портретом, украшенным алмазами. С началом наполеоновских войн Салтыкову было поручено управление комитетом учрежденного Земского войска. В год, когда началась Отечественная война, он был назначен председателем Государственного совета и комитета министров, эти должности сохранялись за ним до конца жизни. Во время заграничных походов русской армии в 1813‑1814 годах, когда Александр I находился при армии, Салтыков практически занимал пост регента Российского государства. После возвращения царя в Санкт-Петербург он был возведен в княжеское достоинство Российской империи с титулом светлости.
Подарок
царской семьи
В 1685 году дворцовое село Черкутино, принадлежавшее царской фамилии Романовых, передается в дар роду Салтыковых, бывших с царской семьей в родстве. Интересно, что в 1772 году в Черкутине в семье настоятеля церкви на свет появился Михайло Сперанский, ставший выдающимся государственным деятелем, одним из самых влиятельных людей в России. В начале карьеры Сперанский получил от своего знаменитого земляка Николая Салтыкова немалую протекцию и поддержку. Несмотря на огромную занятость, Салтыков немало сделал и для Черкутино. Усадьба Салтыковых была построена одним из потомков рода - Иваном Алексеевичем - в 1730-х годах. Она является одной из наиболее ярких дворянских усадеб Владимирского края периода XVIII века. Это была первая усадьба, созданная в европейском стиле с элементами «аннинского» и «петровского» барокко, именно с ее постройкой началось активное проникновение во Владимирскую губернию модных столичных европейских стилей. Усадьба в целом носила представительский характер. Сам усадебный комплекс находился на небольшой возвышенности, откуда открывались прекрасные виды на природный ландшафт. Проезжая дорога (ныне дорога Владимир ‑ Александров) играла роль разделительной черты между южной жилой частью усадьбы и северной частью, в которой находились хозяйственные постройки. По территории села протекала речка Тунгора. Разделительная черта - проезжая дорога выполняла также роль некой плотины, которая перекрывала частично ход реки, вследствие чего образовывался пруд. Подобных плотин было три, они в свою очередь образовывали целый каскад прудов в виде лестницы, бравшей начало от дороги и заканчивавшейся у границ усадебной церкви.
Гармония
графской усадьбы
Центр усадьбы располагался перпендикулярно проезжей дороге, но был параллелен двум большим прудам на границе села. Эта планировка была рассчитана на восприятие красоты и гармоничности усадьбы проезжающими со стороны села. Центром усадьбы был, конечно, господский дом. Первоначально это было простое каменное одноэтажное здание белого цвета, но затем здание «расстраивается» по европейскому вкусу - до двухэтажного, верхняя часть у него возводится деревянной. Фасад здания был достаточно сдержан, «расчленен лопатками и оконными проемами, обрамлен наличниками с ушками». В восточном направлении, позади парадной, примыкал регулярный парк в виде правильного прямоугольника, симметрично расчерченный аллеями (в основном липовыми и частично березовыми). Перед парадной находилась небольшая летняя беседка. До настоящего времени беседка не сохранилась, однако остался парк с многовековыми липами. Здание усадебного дома в середине XX века перестроили, деревянный второй этаж был разобран и достроен каменный этаж. Современное здание покрашено в серый цвет. Теперь это достаточно простое здание, без каких-либо архитектурных вычурностей, хотя в интерьере дома частично остались прежние конструктивные элементы: лестница, лестничные перила, пол, плитка.
Вдоль подъездной аллеи располагался флигель - прямоугольная одноэтажная постройка из красного кирпича. Стены здания были выбелены, в помещении имелось несколько комнат. В одной из этих комнат находилась кухня, где готовили еду для владельцев поместья. У флигеля было десять окон с одной стороны и десять с другой. Здание флигеля сохранилось до наших дней в первозданном виде. Его центральная часть отмечена скромным четырехпилястровым портиком, а углы украшены пилястрами.
За флигелем находилось большое здание, где проживала вся прислуга господского дома. Дом ‑ небольшой одноэтажный, построен в традиционном характере русских изб и состоит из жилой части, сеней и хозяйственных построек. Жилая часть выполнена из кирпича и представляет собой единое помещение с тремя окнами и печью. Эклектичный по характеру декор здания во многом повторяет деревянную резьбу крестьянских изб. Стены, как и у флигельской постройки, побелены. Можно предположить, что комнат было около восьми, причем достаточно просторных. До нашего времени постройка, к сожалению, в своем первоначальном виде не сохранилась. От нее остались лишь стены, арки окон и дверей.
Хозяйственные и жилые постройки находились не только вблизи прудов и речки, они занимали огромное ландшафтное пространство. Следует отметить, что Николай Иванович Салтыков был хорошим хозяйственником, уважавшим труд своих крепостных. На территории усадьбы также находилась торгово-ярмарочная площадь. Она располагалась практически в центре усадебного ансамбля, здесь были выстроены амбары, сараи, а также конюшни для лошадей проезжающих людей и торговцев. Сами ярмарки были богатыми (еженедельные торги - от 500 до 3000 человек). Что касается расположения этих построек, то вместе с усадебным домом и приусадебным парком они образовывали некий круг, в центре которого в 1801 году на деньги Салтыкова была выстроена Богородице-Рождественская церковь с высокой колокольней, которая по высоте входила в пятерку самых высоких колоколен Владимирской губернии. Эта церковь считалась особой гордостью Николая Салтыкова. Храм, к сожалению, не сохранился до наших дней. В 1967 году он был сильно разрушен, остались лишь колокольня и часовня. Сегодня колокольня выполняет роль действующего храма, здесь совершаются религиозные обряды, проходят службы.
Специального здания для школы в XVIII веке не было. Существуют версии, что обучение детей прислуги и некоторых жителей проходило на дому у священника. К середине XIX столетия в селе появилась церковно‑приходская школа.
Церковь
Николая
чудотворца
Дом священника находился перпендикулярно господскому дому, на противоположной стороне от прудов. Он был прямоугольной формы, выстроен из красного кирпича с несколькими окнами. В этом доме жил священник Михаил - отец Михаила Сперанского. В конце XVIII - начале XIX века он проводил богослужения в усадебной Никольской церкви. Церковь являлась некой художественной кульминацией усадьбы - она завершала «движение» по подъездной аллее.
В 1736 году помещик, адъютант лейб-гвардии конного полка князь Иван Алексеевич Салтыков написал в синодальный казенный приказ: «В Владимерской десятине, в Ильмехотском стану, в селе Черкутине имеется деревянная церковь во имя Николая Чудотворца, которая построена в давних годах и от многопрошедших лет весьма обветшала и за ветхостію служить в ней невозможно, и ныне я желаю вместо ветхой деревянной церкви построить вновь каменную церковь во имя тот же престол и прошу о строении... дать указ». Указ был выдан, и церковь построена в том же году. Это был восьмигранный двухцветный храм из кирпича, с трехъярусной колокольней, поставленный на высоком берегу пруда, в 50 метрах от барского дома. Декоративное убранство выполнено в стиле классицизма. Здание Никольской церкви сохранилось до наших дней, но требует значительной реставрации. Чудом храм не был разрушен в советские времена. Что только не находилось в помещении храма: и баня, и склады, и даже свинарник. Сейчас благодаря стараниям Владимиро-Суздальской епархии и общественности проводится восстановление храма. Частично отреставрированы стены (их внешняя сторона) и купол. Подготовлены к установке глава и крест.
Усадьба Салтыковых, построенная по всем правилам и нормам усадебных ансамблей XVIII-XIX веков, помимо внешней красоты и гармоничности была достойной резиденцией Николая Салтыкова, удобным местом отдыха и работы. Она не только сыграла значительную роль в развитии архитектурной культуры Владимирского края, но и способствовала развитию местной экономики и торговли.
Церковь Рождества Божией Матери. Церковь Святителя Николая Мирликийского.
Село Черкутино.Село Черкутино стоит при р. Тупгоре. Само название села, как объясняют местные жители, происходит от слова «церковь», которое в старину произносили как «черква». В XVII в. с. Черкутино было дворцовым имением, в XVIII и XIX в. принадлежало Салтыковым.
Церковь в книгах Патриаршего казенного приказа под 1628 г. записана так: "церковь святых чюдотворцев Космы и Демиана в государеве цареве и великого князя Михаила Феодоровича всея Руси в дворцовом селе в Черкутине, дани рубль четырнадцать алтын две деньги". В писцовых Владимирских книгах "князя Григорья Шеховского 1645-1646 гг." при означенной церкви показано: "2 двора поповых, 1 двор просфирницын, в приходе 205 дворов"; а в переписных Владимирских книгах 703 года у той же церкви написано: "поп Михаил, поп Федор, дьякон Василий, дьячек Никита Козмин, в приходе 266 дворов". Космодамианская деревянная церковь в с. Черкутине существовала до 1727 г.; в этот год была построена усердием владелицы села и прихожан и освящена каменная церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы, с приделом во имя Святых бессребреников Космы и Дамиана. Эта церковь была заменена каменной церковью Рождества Пресвятой Богородицы, построенной в 1801 г. владельцем села князем Николаем Ивановичем Салтыковым (1736 -1816). Престолов в ней было три: в холодной - в честь Рождества Пресвятой Богородицы, в приделах теплых: во имя Святых бессребреников Космы и Дамиана и Святых апостолов Петра и Павла.
Н.И. Салтыков был сыном генерал-аншефа Ивана Алексеевича Салтыкова (ум. 1773) от брака с графиней Анастасией Петровной Толстой. Он начал свою службу рядовым в лейб-гвардии Семеновском полку. Во время Семилетней войны Салтыков принимал участие во многих сражениях с пруссаками и после битвы при Куннерсдорфе был пожалован в полковники. В 1765 г. Салтыков, уже в чине генерал-майора, командовал русскими войсками, расположенными в Польше, а при начале 1-й Турецкой войны участвовал в военных действиях при осаде Хотина, за что получил чин генерал-поручика и орден Св. Александра Невского. "Тотчас после этого Салтыков уехал для лечения за границу, где провел три года. По возвращении в 1775 г. в Россию Салтыкова ожидал целый ряд милостей: императрица Екатерина назначила его вице-президентом Военной коллегии, произвела в генерал-аншефы и определила гофмейстером при дворе наследника престола великого князя Павла Петровича, чем выразила особое к нему доверие. На этом месте Салтыков проявил глубокий такт и умение приспособляться к обстоятельствам: одинаково пользовался расположением как императрицы, так и ее наследника, и поддерживал между ними добрые отношения. Вместе с великим князем Павлом Петровичем, Салтыков ездил в 1776 г. в Берлин на обручение великого князя с принцессой Виртембергской, впоследствии великой княгиней Марией Феодоровной, а в 1781 и 1782 гг. сопровождал великокняжескую чету в ее путешествии за границу. Вслед затем императрица Екатерина возложила на Салтыкова новую величайшую обязанность: быть главным воспитателем великих князей Александра и Константина Павловичей. На этом месте Салтыков, отлично изучивший придворную науку, заботился главным образом о том, что-бы приучить своих воспитанников уметь лавировать между противоречивыми требованиями их родителей, с одной стороны, и царственной бабки, с другой; в других отношениях Салтыков, по отзыву современников, был самым неспособным педагогом и воспитателем царских детей.
В конце своего царствования Екатерина II пожаловала Салтыкову графское достоинство и до 5000 душ крестьян и поручила ему управление Военной коллегией. В царствование императора Павла Салтыков пожалован был в генерал-фельдмаршалы, но не пользовался значением. Император Александр I, в годину Отечественной войны, назначил Салтыкова председателем Государственного совета и Комитета министров, во время нахождения своего в кампании 1813 и 1814 гг. поставил его в положение регента государства и в 1814 г. возвел в княжеское достоинство с титулом светлости.
Уклончивость, хитрость, умение жить и ладить с людьми были преобладающими качествами в характере и уме Салтыкова. Эгоист и гибкий царедворец, Салтыков, по словам князя И.М. Долгорукого, близко его знавшаго, «внутренно любил только себя и неспособен был благодетельствовать, когда требовалась на то некоторая упругость в характере, настойчивость в поступках и твердость в правилах». В домашних делах Салтыков подчинялся всецело влиянию жены своей, Наталии Владимировны, рожденной княжны Долгорукой. Светлейший князь Н.И. Салтыков умер 16 мая 1816 г.
В 1821 г. в с. Черкутино был назначен священник Роман Евгеньевич Миловзоров, окончивший Владимирскую семинарию в 1820 г. Он скончался в Черкутине в 1830-х гг.
В 1827 г. в Черкутино был назначен священник Андрей Ильич Троицкий. Он окончил Владимирскую семинарию в 1826 г. В 1835 г. переведен в армейское духовенство.
В 1827 г. ко храмам с. Черкутино был рукоположен во диакона, окончивший Владимирскую семинарию в 1826 г., Иван Иванович Архангельский.
Священнослужители Богородицерождественского храма вели приходскую летопись. На полях церковной Следованной псалтири под 19 августа сделана заметка: «1834 года село сгорело и колокольна выгорела».
Иоанн Иоаннович Розов в 1838 г. окончил Владимирскую духовную семинарию и в 1841 г. рукоположен во священника ко храму с. Черкутино.
С 1843 г. диаконом в с. Черкутино был Владимир Алексеевич Федоровский, окончивший в 1842 г. Владимирскую духовную семинарию.
В 1863 г. ко храму с. Черкутино был назначен рукоположенный во священника Алексей Григорьевич Баскаков. Он окончил Владимирскую семинарию в 1862 г. Скончался в 1896 г. Богородицерождественская церковь с. Черкутино вначале была холодной, но с течением времени стали устраивать в ней отопление. В приделе во имя Святых бессребреников и чудотворцев Космы и Дамиана (в 1841 г. придел из холодного был сделан теплым, в нем была устроена печь) возобновлена была внутри живопись, сделана полусветлая перегородка, отделявшая его от трапезы и Петропавловского придела. В 1845 г. перегородка эта отнесена была далее - трапезная церковь вся стала теплою. В 1847 г. и придел во имя Святых Первоверхов-ных апостолов сделан теплым.
Старожилы рассказывали, что 8 мая 1866 г., во время сильной бури, снесло большую главу с церкви. Глава была восстановлена и в 1870 г. в обоих приделах при Богородицерождественской церкви и в трапезе между приделами устроены каменные своды вместо деревянных накатов усердием церковного старосты Николая Зотова. В 1871 г. каменные своды расписаны на средства купца Василия Сергиевича Зотова, на сумму свыше 900 рублей. В церковной летописи за 1872 г. сделана запись: «июня, 20 дня, от пожара, возникшего неизвестно от чего, в обывательской лавке, пострадала колокольня; причем упал большой колокол на нижний свод колокольни без особого повреждения, а также упал шпиль с крестом, а прочие здания церковные все соблюдены».
В 1880-х гг. производился капитальный ремонт храма на средства бывшего Черкутинского прихожанина, бронницкого купца Симеона Глебовича Челышова и иждивением церковного старосты, купца В. Зотова. Вся церковь возобновлена была внутри и снаружи; внутри холодной церкви выкрашен и вызолочен иконостас; прибавлено в нем 8 вновь написанных икон; стены вверху расписаны вновь живописью, а от цоколя до карниза отделаны под мрамор; в окна всей церкви вставлены новые рамы и колоды; все окна обделаны под мрамор; приобретены некоторые предметы из утвари церковной: паникадило, подсвечники и т. п.; отопление устроено духовое; снаружи стены храма и колокольни оштукатурены, крыша выкрашена и пр. В 1885 г., 1 сентября, Высокопреосвященный Феогност, архиепископ Владимирский, освятил возобновленный храм. Во второй половине 1890-х гг. Богородицкий храм снова был ремонтирован; причем внутренняя поправка его преимущественно касалась теплого храма: стены его вновь расписаны живописью, орнаментами с позолотою, и выкрашены масляными красками; иконостас подправлен, облетевшая во многих местах наружная штукатурка возобновлена; стены и крыша храма и колокольни выбелены и выкрашены.
В 1899 г. на средства Потомственного почетного гражданина, бывшего прихожанина с. Черкутина Симеона Глебовича Челышова были вызолочены все главы Богородицерождественской церкви.
В 1891 и 1901 гг. от бывших в селе сильных пожаров колокольне угрожала опасность, каковая, по милости Божией, благополучно миновала. Были беды от пожара, были беды от бури, были беды и от разбойников-святотататцев, но без ущерба для храма. В приходской летописи так было записано об этом случае: «1900 г. в ночь на 24 августа в Богородицерождественской церкви совершена была злоумышленниками кража со взломом; но церковным сторожем, местным крестьянином Василием Гурьяновым замечены были воры в церкви, а когда ударили в набат, то воры бросились бежать из церкви, вышли в боковую дверь и стали стрелять из револьверов в сторожей. Один из злоумышленников задержан и оказался бежавшим из Сибири Павлом Баланцовым из крестьян с. Чекова, Владимирского уезда, сосланным в 1899 г. в Сибирь на поселение по приговору Владимирского Окружного суда за ряд со вершенных им церковных краж. Церковному сторожу Гурьянову преподано Архипастырское благословение от Высокопреосвященного Сергия, архиепископа Владимирского, объявлена благодарность гражданского начальства чрез напечатание во Владимирских Губернских Beдомостях». О подвиге Гурьянова напечатано было и во Владимирских епархиальных ведомостях за 1900 г.
В конце XIX в. церкви принадлежали: торговые лавки, мельницы и лес. Штат причта состоял из двух священников, диакона и двух пса ломщиков. На содержание причта ежегодно получалось до 2650 рублей. Дома причт имел собственные, на церковной земле.
Каменная церковь Рождества Пресвятой Богородицы была разрушена в 1967 г. Вот как об этом событии пишет местный уроженец, писатель В. Солоухин: «Когда я совершал свои поиски, церковь в Черкутино еще существовала. Однако в 1967 году директор совхоза товарищ Краснояров отдал распоряжение уронить церковь. В это время у меня в Оленине гостили трое московских писателей, моих друзей. Я повез их в Черкутино, куда за ними должна была прийти из Москвы машина. Тут мы впервые увидели церковь, лежащую на земле. Ее уронили за два дня перед этим. Особенно поразил нас церковный купол. Казавшийся небольшим в небе, на фоне плывущих облаков, и относительно остальных пропорций церкви, он лежал теперь на земле огромный (можно разместить жилую комнату), и не было в нем теперь никакого полета, никакого парения, а была жалкая мертвая неподвижность.
Свежие руины поразили московских писателей. Они энергично возмущались и горячо восклицали:
Какое безобразие! За это надо судить!
Я как приеду в Москву, позвоню в газету, пусть пришлют фотокорреспондента, путь напечатают фотографии!
Нет, я позвоню Михалкову, пусть пришлет кинооператоров и сделают на этом материале «Фитиль».
Я скептически слушал своих друзей, хотя и не охлаждал их праведного гнева».
В конце XIX в. в описании с. Черкутино сообщалось: «При церкви - каменная колокольня (после взрыва церкви в 1967 г. колокольня сохранилась. - О.П.); кроме того в селе находятся еще две церкви - кладбищенская Успенская и приписная Никольская, каменная часовня; две деревянные часовни находились в деревнях Захарьине и Горямине». В советское время часовни сломаны. Владимир Солоухин так описывает разрушение часовни в Горямино (1960-е гг.): «Вот я и говорю, -улыбнулась женщина. - Часовня-то как раз против моих окон стояла». - «Давно ли нарушена?» - спросил я. "Позапрошлый год разломали. Приехал трактор из совхоза, наподдел, она и рассыпалась по бревнышку, а бревна потом растащили на дрова"». Раньше церковь находилась в Горямине, потом приход переведен в Черкутино. В часовне деревни Горямино находилась замечательная по древности икона святых Бориса и Глеба.
В с. Черкутине были две школы: земская и церковно-приходская, открытая в 1885 г.; последняя помещалась в отдельном доме, построенном князем Салтыковым.
Издавна существовавшее в Черкутинском приходе народное школьное образование первое время было всецело в руках духовенства. В 1840-х, 1850-х и в начале 1860-х гг. училище в Черкутине было приходское, учителями были местные священники, назначение их на учительскую должность зависело от епархиального начальства. Так, в клиро-вых ведомостях за 1843 г. читаем: «Священник А.Д. Похвалынский.... в 1842 г., июня 3 дня.... по резолюции Высокопреосвященного Парфения, архиепископа Владимирского, указом Духовной Консистории сделан учителем Черкутинского приходского училища». Александр Димитриевич Похвалынский окончил Владимирскую духовную семинарию в 1826 г. В 1827 г. он был рукоположен во священника ко храму Воскресенской слободы Суздальского уезда, в 1832 г. переведен к Варваринской церкви г. Суздаля и в 1837 г. в Черкутино, скончался 21 сентября 1861 г.
В 1855 г., 15 октября, Преосвященным Иустином, епископом Владимирским, по указу Владимирской Духовной консистории, учителем того же училища определен священник Павел Киржачский, который после священника Похвалынского проходил означенную должность до 1869 г. Павел Николаевич Киржачский окончил Владимирскую семинарию в 1852 г., был рукоположен во священника ко храмам с. Черкутина в 1853 г., служил здесь всю жизнь, здесь и скончался. Наблюдение за школьными успехами было тоже в ведении епархиального начальства, которое деятельным учителям-священникам объявляло свое одобрение и награждало их.
В 1858 г., декабря 23 дня, указом Владимирской Духовной консистории за труды по должности учителя священнику Павлу Николаевичу Киржачскому (окончил Владимирскую семинарию в 1852 г., с 1853 г. - священник с. Черкутина)«изъявлено Архипастырское одобрение», а в 1862 г., 18 мая, тот же священник «за безмездное обучение грамоте крестьянских детей награжден набедренником». В деле обучения прихожан грамоте несколько помогали священнослужителям и церковнослужители, обучая по букварю и церковнославянским книгам приходских детей у себя в домах. В конце 1860-х гг. заведование сельскими школами перешло в руки губернских и уездных училищных советов, не исключая, конечно, и Черкутинской. Так, в 1869 г., 15 сентября, «за смертью священника П. Киржачского, Владимирским уездным училищным Советом в Черкутинское сельское училище учителем назначен был священник Николай Смирнов, который в 1872 г., по прошению, от должности учителя Владимирским уездным училищным советом был уволен и приглашен заниматься преподаванием Закона Божия».
С 1869 священник Николай Козмич Смирнов служил в Ставрово до выхода за штат в 1892 г. Он окончил Владимирскую духовную семинарию в 1840 г. и был рукоположен во священника ко храмам с. Ставрово. Во «Владимирских епархиальных ведомостях» за 1892 г. опубликована статья, посвященная 50-летнему служению о. Николая Смирнова в иерейском сане: «Прослужить 50-лет - дело вообще нелегкое и во всяком звании, на каком бы то ни было поприще общественной деятельности; пятидесятилетнее же служение при исключительных условиях священно-пастырской деятельности, а тем более при неблагоприятных к тому же условиях жизни, есть несомненно подвиг, который могут выносить только немногие и который определяется человеку в особенных целях Промысла Божия. Такой именно подвиг мы видим в жизни почтенного юбиляра. Пятидесятилетняя пастырская деятельность о. Николая в связи с обстоятельствами его семейной жизни представляет много поучительного и внушает особое уважение к этой почтенной личности, как редкому образцу труда и терпения. Родом из г. Суздаля, сын священника, Николай Козмич окончил семинарский курс со званием студента, и 8-го марта 1842 г. рукоположен был во священника в с. Ставрово, Владимирского уезда. Вскоре по вступлении на приход о. Николай понял, что сельскому пастырю трудно влиять на прихожан словом вразумления с церковной кафедры, покуда они путем школьного развития не будут подготовлены к сознательному восприятию христианских истин.
В этом убеждении он на первых же годах своего служения стал хлопотать об открытии приходской школы в с. Ставрово, когда о таких школах почти нигде еще не было и помину, - стал хлопотать не в силу начальственного распоряжения или какого-нибудь стороннего влияния, а исключительно по личному своему убеждению в пользе и необходимости приходской школы, считая своею обязанностью позаботиться о школьном просвещении прихожан в целях своего пастырского служения. Сам озабоченный мыслию о школе, о. Николай надеялся и в прихожанах встретить сочувствие к этому полезному делу и материальную поддержку с их стороны; но надежда его не оправдалась. Неудача однако же нисколько не смутила о. Николая и не остановила его стремления к образованию прихожан; он открыл школу для приходских детей в своем доме и при помощи жены успешно повел дело обучения их. Эта маленькая школа была, так сказать, зерном, из которого впоследствии выросло в Ставрове двуклассное министерское училище. Перешедши в 1869 г. на другой приход - в с. Черкутино, о. Николай и здесь продолжал трудиться над образованием приходских детей в местной школе.
Отношения о. Николая к прихожанам определяются его личным характером - это человек добрый и простой, кроткий и уступчивый, приветливый и обходительный, благожелательный и услужливый, отзывчивый к радостям и горю каждого, а что всего дороже -умеющий жить в мире со всеми, даже «и с ненавидящими мира», - как сказано в одном из адресов, поднесенных о. Николаю на юбилейном торжестве. При этом о. Николай отличается и замечательным трудолюбием, и нестяжательностью; он ищет пасомых, а не благ от них, и для спасения вверенных его пастырскому руководительству не щадит ни времени, ни здоровья. Он весь принадлежит приходу и постоянно вращается среди прихожан.
Не раз он сам говорил одному из своих собратов-священников: «мой дом для меня не иное что, как ночлежный приют; в него, чаще всего, вхожу я вечером, а выхожу утром. День провожу на службе - в храме, в школе и в приходе». За то и пасомые как прежде, в Ставровском приходе, питали искреннее расположение и глубокое уважение к о. Николаю, так и теперь, в Черкутинском, относятся к нему с такими же искренними чувствами любви и уважения, что наглядно обнаружилось во время юбилейного торжества.
Немало свидетельствует о личных достоинствах юбиляра и то обстоятельство, что духовенство целого благочиннического округа избрало его своим духовным отцом, очевидно, находя его более других опытным в духовной жизни и способным быть нравственным руководителем самих пастырей. Избранный духовником благочиния еще в то время, когда служил в Ставровском приходе, о. Николай вот уже 29-й год бессменно проходит эту должность, пользуясь в среде ведомственного духовенства глубоким уважением и самым искренним расположением, о чем ясно свидетельствуют и торжественность в праздновании юбилея, и речи, произнесенные на юбилейном празднике, и усердное приношение юбиляру от духовенства округа. Вот наиболее выдающиеся стороны в пастырском служении о. Николая и характерные черты его общественной деятельности, которыми объясняется всеобщая симпатия к юбиляру, собравшая в день юбилея массу почитателей его.
Что касается частной, семейной жизни почтенного юбиляра, то один лишь простой перечень печальных в ней событий покажет читателю, сколько требовалось со стороны о. Николая мужества и терпения для перенесения тех семейных невзгод, которые терзали его сердце и всею своею тяжестью падали на его плечи. Через 20 лет супружеской жизни о. Николай лишился жены. Из пяти его дочерей две устроены были в замужество еще при жизни их матери, а трех воспитывал и устраивал вдовый отец. Старшая дочь, Мария, в замужестве за священником в Каменец-Подольской губернии. Вторая, Маргарита, была за священником в с. Малыгине, Троицким, который в 1883 г. помер, оставив вдову с девятью детьми (6 дочерей и 3 сына). Старшая дочь в семье Троицких была выдана за священника, заступившего место ее отца в том же с. Малыгине, но через два года замужества и она овдовела. Из 6-ти дочерей вдовы Троицкой две живут у о. Николая, одна учительницей в Малыгинской школе, остальные три при матери. Третья дочь о. Николая, Клавдия, поступила в замужество за священника в с. Жерехове Постникова; но через два года супружества священник Постников помер, оставив вдову и сына, которые поступили на жительство и содержание к о. Николаю.
Через 15 лет вдова эта померла, а сын ее Н. Постников, благодаря заботам своего деда, окончил курс в духовной семинарии и состоит учителем в Черкутинской церковно-приходской школе. Четвертая дочь о. Николая, Параскева, была выдана за чиновника Лирина, который на первом же году супружества помер, оставивши после себя вдову с сыном. Эту вдову, через несколько лет по смерти ее мужа, о. Николай определил на акушерские курсы, а сына ее, после домашней подготовки, в один из Московских приютов. Последняя дочь о. Николая, Ольга, в замужестве за диаконом Георгиевской церкви в гор. Владимире, А.Е. Протопоповым, который вместе с тем состоит и учителем школы пчеловодства при Братстве св. Александра Невского. Таким образом, большая часть жизни о. Николая представляет печальную повесть вдовства и сиротства в его многочисленном потомстве, - и забота о всех этих несчастных лежала и лежит главным образом на сердобольном родоначальнике их, ныне маститом юбиляре. Такова общественная и частная жизнь о, Николая, представленная здесь в самом кратком очерке по поводу исполнившегося пятидесятилетия служения его в священническом сане и совершившегося юбилейного торжества.
К торжеству юбилея духовенство благочиннического округа уже готовилось заранее, равно как и прихожане с. Черкутина заблаговременно позаботились достойным образом почтить торжественный день в жизни своего духовного отца. Накануне юбилейного дня квартира о. Николая наполнилась многочисленными его родственниками, собравшимися с разных сторон приветствовать его с таким торжественным днем в его жизни. К этому дню и в самый день утром прибыли в с. Черкутино: местный благочинный, протоиерей Г. Лебедев; депутат благочиния, священник И. Серебряков и другие священники местного ведомства. Лишь только начался звон к литургии, двое из священников явились в храм, один для совершения проскомидии, другой для водоосвящения и для освящения приготовленных приношений юбиляру. Во время торжественного звона «во вся» старец-юбиляр, сопровождаемый благочинным, депутатом, а также родственниками и почитателями его приближался к храму среди собравшегося на церковной площади народа, впереди которого выделялись группы учеников и учениц двух Черкутинских школ, церковно-приходской и земской.
При входе в храм юбиляр встречен был весьма стройным пением Черкутинских певчих. В тоже время обширный храм большого Черкутинского прихода переполнился молящимися, не вместив однако же всех, желавших молиться в нем в этот знаменательный день. Божественную литургию совершал благочинный, в сослужении юбиляра, ведомственного депутата и еще трех священников. Во время литургии (после Евангелия) вторым священником с. Черкутина, Николаем Троицким было произнесено слово, в котором, применяясь к церковному празднику (неделя Крестопоклонная), он выяснял пред слушателями важность, ответственность и многотрудность пастырскаго служения, - крест пастырства, который нес чтимый юбиляр в продолжение целых пятидесяти лет. После причастного стиха говорил слово прибывший во время литургии протоиерей с. Снегирева Алексей Лебедев. В этом своем слове проповедник, между прочим, указал на личность юбиляра, как на истинного крестоносца по пастырству и по семейной жизни.
По окончании литургии служившее оную духовенство, протоиерей с. Снегирева и еще двое священников, прибывших во время литургии, вышли на молебен. Но прежде чем начато было служение молебна, пред лицо юбиляра вышел благочинный, протоиерей Лебедев, и сказал приветственную речь.
Вслед за благочинным говорил речь депутат благочиния, священник с. Устья И. Серебряков. В своей прекрасной речи оратор, приветствуя виновника торжества, от лица всего окружного духовенства, подробно и весьма метко изобразил личность, деятельность и жизнь юбиляра. Речь свою о. депутат закончил поднесением юбиляру, от ведомственного духовенства, иконы Спасителя в серебряно-вызолоченной ризе. После депутата выступил один из прихожан с.Черкутина, Ловачев, и прочитал от лица прихожан печатный адрес, в котором выражены благодарные чувства прихожан за неусыпную пастырскую бдительность юбиляра, за его нестяжательность и за просветительную деятельность в приходе. При этом свои благодарные чувства прихожане с. Черкутина засвидетельствовали поднесением юбиляру золотого с украшением наперсного креста. После сего прочитан был подобный же адрес лично от старосты Успенской кладбищенской с.Черкутина церкви Д.И. Зотова.
Вот приблизительно содержание сего адреса: «Ваше Высокоблагословение, Высокоуважаемый о. Николай Козьмич! Радостно приветствую Вас с сим юбилейным днем и от всей души благодарю Бога, удостоившего Вас таковой милости, которая редким выпадает на долю. Это Вам награда за Ваши миролюбивые чувства, при которых Вы всегда мирны и с ненавидящими мира. В течение всей своей 23-летней пастырской службы, выпавшей на наш приход, Вы были примерным пастырем церкви - словом, житием, верою и простотою своего доброго нрава. Неопустительно и без малейших отлагательств удовлетворяли всем разнородным духовным потребностям своих прихожан, утруждавших Вас благовременно и безвременно. По сему Вы стяжали искреннюю признательность, сердечную любовь и глубокое уважение от всех прихожан своим кротким и любвеобильным обращением с ними. Своим усердным исполнением пастырских обязанностей Вы заслужили внимание и благодарность духовного начальства, которое наградило Вас наперсным крестом. Но во время 50-летней пастырской службы Вы несли и несете еще другие общественные службы, исполнение которых свидетельствует пред всеми о вашей честности, опытности, искренности и доброте. Так, с самого начала Вашего служения Вы посвятили лучшие годы своей жизни делу народного образования, на пользу которого непрерывно трудились ровно тридцать (30) лет, начиная с 1842 г. до 1872 г., включая тут те последние три года, которые выпали на долю и нашего Черкутинскаго прихода. Несмотря на другие служебные обязанности, Вы неустанно и ревностно, с отеческой любовью, посвящали немалую часть времени образованию приходских детей и, кроме обучения грамотности, в то же время преподавали им Закон"Божий - главное основание всей нашей жизни.
За свой труд Вы пользовались вниманием начальства: в награду 25-летних усердных трудов ваших по званию наставника в народных школах, по за- свидетельствованию начальства, Вы Всемилостивейше сопричислены в 3-й день февраля 1872 г. к ордену Св. Анны 3-й степени. Обозревая мыслию такую благотворную для нас деятельность Вашу, привлекшую к Вам наши сердца, я почел священным долгом, с разрешения нашего Архипастыря, высказать пред Вами свои чувства; при сем подносимая мною, во свидетельство Вашей усердной и полезной службы, св. икона, изображающая Святителя и Чудотворца Николая, да будет напоминанием Вам о глубоком уважении и привязанности, которую я питаю к Вам, и о сердечном нашем единении с Вами, которое в теплой молитве мы сохраним навеки. Примите же от меня эти чувства, как дань благодарности за ту любовь, какою я пользовался от Вас в течение своей 8-летней службы по должности церковного старосты. Не оставьте меня и впредь своим умудренным опытностью руководством и советом. Да продлит Господь Бог вашу жизнь еще и еще на многие годы, на радость всем нам и всех, кто близок Вам». Д.И. Зотов поднес юбиляру икону Святителя и Чудотворца Николая в серебряно-вызолоченной ризе. Растроганный выражениями чувств любви и благодарности старец-юбиляр, с благоговением облобызав св. крест и святые иконы, в теплых прочувствованных выражениях благодарил собрание. После речи юбиляра начался молебен. Из храма юбиляр в сопровождении духовенства, родственников и почитателей, возвратился в свою квартиру, где хор певчих встретил его пением концерта. Всеми присутствующими пропето многолетие ему».
Учительская деятельность Черкутинского духовенства перешла в руки учителей, большая часть которых была из лиц все же духовного звания, окончивших курс наук в духовной семинарии, как например: Димитрий Григорьевич Сущевский, Димитрий Иванович Крылов, Николай Никанорович Ставровский, Василий Никанорович Гиацинтов, Димитрий Гавриилович Чижов. Но и с назначением отдельных учителей, Черкутинское духовенство не осталось безучастным к делу школьного обучения своих прихожан: преподавание в своем училище Закона Божия, первого предмета школьного курса и главной основы учебного воспитания, сознавалось священнослужителями с.Черкутина непременною обязанностью своею.
После священника Николая Смирнова законоучителями Черкутинского народного училища состояли, с утверждения владимирских архипастырей, местные священнослужители: с 1876 г. диакон Владимир Новский, как окончивший полный курс семинарских наук; с 1886 г. священник Василий Гаврилович Альбицкий и с 1900 г. священник Н. Троицкий. С разрешением к открытию в приходах церковных школ Черкутинское духовенство расширило поле своей школьной деятельности: «8 ноября 1885 г. оно открыло в с. Черкутино церковно-приходскую школу и приняло ее в свое заведование. Со времени открытия Черкутинской церковно-приходской школы законоучителем, с утверждения епархиального начальства, был тот же священник Николай Смирнов, а с 1893 г. преемник его, священник Николай Постников (Николай Александрович Постников в 1890 г. окончил Владимирскую духовную семинарию, с 1893 г. - священник в с. Черкутино). Учительский персонал означенной школы состоит из лиц духовного звания; из них окончившие полный семинарский курс: Павел Крылов, Иван Миловидов, Павел Неаполитанский, Николай Постников, Александр Акципетров, Алексей Архангельский, окончившая курс Владимирского епархиального женского училища Лидия Зверева, прошедший неполный семинарский курс наук Михаил Взоров». Михаил Иванович Взоров родился в 1870 г. Окончил Владимирскую духовную семинарию, с 1895 по 1897 г. работал псаломщиком-регентом в с. Дубокино Ковровского уезда.
С 1897 по 1901 г. - учителем-регентом в Черкутинской церковноприходской школе. В 1901 г. перешел учителем в Чулковскую церковноприходскую школу Владимирского уезда.
С 1903 по 1911 г. был учителем в Ильинсмкой образцовой учительской школе Владимирского уезда. С 1911 г. - священник Никольской церкви погоста Стогово Александровского уезда (ныне в Сергиево-Посадском районе Московской области).
В 1930 г. - арестован по обвинению «антисоветская работа на селе, направленная на срыв работы соввласти и партии в деревне». Был осужден на 3 года концлагеря, с заменой на высылку в Северный край (Усть-Цыльма). По возвращении из ссылки в 1933 г. служил священником в церкви с. Марчуги Воскресенского района Московской области. Вновь арестован 7 октября 1937 г., расстрелян.
Кладбищенская Успенская церковь построена в 1795 г. усердием князя Николая Ивановича Салтыкова; она деревянная на каменном фундаменте, с деревянною же колокольней. Престол в ней один. Утвари достаточно и богослужебные книги имелись в полном составе. В 1843 г. церковь была сделана теплой, снаружи обшита тесом, внутри поштукатурена и расписана. В 1885 г. церковный староста крестьянин с. Черкутино Дмитрий Зотов обнес все кладбище каменной оградой с железными решетками. Он же устроил близ церкви каменную часовню с позолоченным иконостасом. В1900 г. церковь была отремонтирована и покрашена.
В 1950-х гг. в церкви был В. Солоухин: «...кладбищенской церкви в Черкутино не видно из-за деревьев. Поэтому мы спросили у встретившейся нам черкутинской жительницы: «Скажите, цела ли деревянная церковь, что стояла раньше на кладбище?» - «Должна стоять, - как бы даже испугалась женщина. - Я сама давно на кладбище не была, но, если бы сломали, было бы слышно. Она ведь не служит, церковь-то, с двадцать седьмого года. Внутри все повыгребено.
Одна постройка осталась. Да вы сходите к дедушке Николаю, церковному сторожу, у него обо всем и узнаете. Дедушка Николай ослеп теперь, из дома не выходит. Но язык у него еще в действии, и разумом покуда скрипит».
Кладбище выглядело так: большая зеленая луговина на краю Черкутина. Посредине деревянная церковь. Потом (окружая церковь) могилы, липы, сирень. Потом (окружая все это) кирпичная ограда с железными витиеватыми решетками. У главных ворот кладбища, по эту сторону кирпичной ограды, лепились друг к дружке крохотные, словно игрушечные, домики. Каждый домик, однако, имел вид настоящей деревенской избы: и прясло, и завалинка, и два-три оконца, и дворик, и кровелька, и труба. Назывались эти избушки кельями, а жили в них одинокие женщины-монашки.
Бывало, мы заглядывали в оконца кельи (ребятишкам можно) и видели, что все там внутри тоже настоящее: стол, самовар на столе, сахарница, на полу чистые половички и даже беленая русская печка.
Домишки обветшали теперь, вросли в землю по самые окна. Иная крыша достает углом до зеленой травы.
В одной из этих келий должны были мы отыскать дедушку Николая -слепого и немощного сторожа закрытой кладбищенской церкви. Пригнувшись, протиснулись кое-как с крыльца в сени, чиркая спичками, нашли дверь, которая оказалась запертою изнутри на крючок. Сначала мы стучали вежливо, сгибом пальца. Однако толстая дверь, обитая рваным ватным одеялом, поглощала наш вежливый стук, и мы начали стучать кулаком. Никакого шевеления, никаких шорохов за дверью не слышалось. Мы стали дергать за дверь и окликать дедушку Николая. Тишина. Кошка пришла на шум и стала оживленно бегать перед дверью. Должно быть, она давно не была в избе и теперь обрадовалась оказии: если бы открыли нам, вбежала бы и она... Кошка нетерпеливо бегала вокруг нас, совалась мордочкой к щели, царапала дверь когтями. Как ни странно, кошачье царапанье оказалось успешнее нашего стука. За дверью что-то переменилось, что-то послышалось.
Зашуршало по притолоке вокруг крючка, звякнуло, и дверь ослабла.
Желтобородый, пергаментный дедушка Николай отошел в сторону, не мешая нам пройти в горенку. Кошка бросилась вперед нас, сунулась к лакушке, выразительно поглядела на хозяина и стала ластиться об его латаные-перелатаные валенки.
Дедушка Николай почти не слышал. Никак не мог он понять, кто мы такие и что нам нужно. Я кричал ему в самое ухо, но, крича, можно было передать только голую суть. Немыслим был задушевный разговор, который расположил бы дедушку к неожиданным пришельцам. К тому же он нас не мог видеть из-за слепоты. Оставался, нелепый на всю избушку, а казалось - на все Черкутино, крик.
Церкву, церкву хотим поглядеть!
Ломать хотите? Пусть бы постояла еще немного. Дедушка говорил с нами, как с детьми, тихим ласковым голосом, и крик мой оттого был еще нелепее.
Нет, мы не ломать, мы только поглядеть! Не осталось ли чего! Иконы!..
Жечь хотите иконы-то? Погодили бы еще немного.
Не жечь! Мы интересуемся живописью! Изучаем старину! Можно ли нам сходить в церковь?!
Давно я там не был. Одно скажу: давно уже все растащили. То одна придет: «Дядя Николай, дай иконку», то другая придет: «Дядя Николай, дай иконку». А я так подумал: все равно им пропадать - берите. Берите, милые, молитесь. Здесь им все равно пропадать. Ну вот, сначала приходили, спрашивали, а потом без спросу стали в церковь ходить, а потом я ослеп и ослаб. Теперь, я думаю, там вовсе ничего не осталось. Сходите, поглядите. Там не закрыто. Кто хочет заходит, чего хочет берет. А я давно там не был, давно.
Войдя в кладбищенские ворота, мы оказались на широкой прямой тропе, заросшей травкой. Справа и слева от тропы стояла стеной бурная зелень запущенного кладбища. Впереди, в перспективе, тропа, или скажем, аллея, заканчивалась небольшой деревянной церковкой. Кладбище не было заброшено в полном смысле этого слова. На нем продолжали хоронить. Но оно было невероятно запущено. Липы восемнадцатого века разрослись и сплелись ветвями, образовали сыроватый полумрак. Десятилетиями падали на землю прутья с неисчислимых грачиных гнезд. Эти прутья перегнивали. Десятилетиями падал на землю грачиный помет, он перемешивался с землей и прутьями. Перемешивалась в течение многих десятилетий и сама земля. Валялись кости, обломки истлевающих деревянных крестов. Мы едва своротили с тропы в заросли кладбища - и скорее назад, на дорожку, где все-таки солнечно, и воздух свеж, и деревянная церковка впереди.
Церковь мы обошли вокруг и увидели, что главные двери заперты на замок, чем и сохранялась видимость, будто здание закрыто, а не пущено на распыл. Боковая дверь приперта изнутри чем-то не очень тяжелым, впоследствии оказалось - шкафом. При нажатии она подалась. Но главная дверь, несмотря на замок, не представляла препятствия для желающих проникнуть внутрь церкви.
Все четыре филенки двери были выбиты, осталась только крестовина с висящим на ней тяжелым, похожим на бочонок церковным замком.
То, что мы увидели, не поддается никакому описанию. Обычно из закрытой церкви вывозят утварь, и церковное здание становится складом, клубом, разбирается на кирпич. Эта церковь отличалась тем, что закрыть-то ее закрыли, но сразу же и забыли о ее существовании. Вся церковная утварь: медные подсвечники, шкафы, лампады, книги, цепочки, разные церковные тряпицы - все это осталось на месте и разорялось постепенно в течение двадцати пяти лет. Подсвечники ронялись на пол, цепочки обрывались, шкафы опрокидывались, книги рассыпались на отдельные листы, стекла оконные, стекла, загораживавшие иконы, а также стекла лампадных цветных стаканчиков бились, и теперь нельзя было ступить шагу, чтобы стекло не хрустело под ногами. Бронзовые оклады, отодранные от икон, валялись, скрюченные самым замысловатым образом, дубовый престол в алтаре перевернут вверх ногами, место под престолом разворочено ломом. В иконостасе зияют пустые гнезда для икон. Голубиный помет, накопившийся на резных позолоченных перекладинах (тяблах) иконостаса, завершал картину общего запустения». Позднее церковь была уничтожена, осталась только каменная часовня, стоявшая неподалеку от кладбища.
Штат Богородицерождественской церкви в разное время состоял из двух или из трех священников. Зять отца Сперанского, священник Третьяков, дослужился до протоиерейского сана. Священник Артемий Великосельский (Артемий Иванович Великосельский по окончании Владимирской семинарии, с 1803 г. - священник в Черкутине) был благочинным; священник Александр Похвалынский (Александр Дмитриевич Похвалынский окончил Владимирскую семинарию в 1826 г., с 1827 г. - священник с. Воскресенская слобода Суздальского уезда, в 1832 г. переведен к Варваринской церкви г. Суздаля, с 1937 г. - в Черкутине, умер 21 сентября 1861 г.) депутатом, затем ведомственным духовником; зять его, священник Василий Альбицкий (Василий Гаврилович Альбицкий окончил Владимирскую семинарию в 1850 г., в том же году назначен учителем Шуйского духовного училища, в 1853 г. - переведен учителем во Владимирское духовное училище, с 1854 г. - священник в с. Черкутино, в 1890 г. вышел за штат), - с 1864 по 1890 г. был ведомственным духовником и продолжительное время уполномоченным на епархиальные и окружные духовноучилищные съезды. Его сын, Николай Васильевич Альбицкий, после окончания семинарии работавший учителем в с. Чамерево Судогодского уезда, погиб, задохнувшись при пожаре, вероятно перед тем ограбленный. Во «Владимирских епархиальных ведомостях» за 1886 г. (№ 5) опубликован некролог, автор которого - «сосед покойного, школьный же учитель 3-в»: «В ночь на 17-е число сего февраля в с. Чамереве, Судогодскаго уезда, на 24-м году своей жизни скончался школьный учитель Николай Васильевич Альбицкий, студент Владимирской духовной семинарии, родом из с. Черкутина Владимирского уезда. Обстоятельства, сопровождавшие его кончину, слишком ужасны, чтобы не возбудить сожаления к напрасно погибшему. В 9 часов вечера, когда уже Николай Васильевич спал, от какой-то...темной причины появлается в его комнате пламя, - а не задолго перед этим церковный сторож, живущий в нижнем этаже училищного здания, слышал шум и топот в училище, но не обратил (!) на это особенного внимания и не потрудился осведомиться о причине шума.
В этот раз Николай Васильевич ночевал один, а прежде постоянно в компании с сыном сторожа, 12-летним мальчиком. Последний будто бы и входил в комнату Николая Васильевича, но, заметив учителя спящим, погасил лампу и ушел ночевать в сторожку, оставив все двери училища незапертыми. Первый увидел пламя церковный сторож, который и возвестил об этом набатом. Сбежался народ, но спасти учителя было уже трудно: дым не позволял проникнуть в училище и вынести оттуда задохнувшегося или может быть задыхающегося, а главное -предполагали почему-то, что учитель спасся бегством. Через нисколько часов, когда уже училище сгорало, начались поиски учителя, которые окончились печальной находкой трупа, лежавшего в углу классной комнаты близ окна. Захваченный, как можно предполагать, во время сна дымом и пламенем, просыпается и бежит из своей комнатки в огромную классную, - второпях, потеряв направление к выходу, наталкивается на парты и скамейки, в которых окончательно запутывается, в изнеможении падает и находит себе могилу... там, где «сеял разумное, доброе семя».
Покойный, всеми уважаемый учитель, был таким, каких и желательно видеть в народных школах. Со здравым умом соединялось в нем доброе сердце, с умением - трудолюбие и все это, взятое вместе, невольно заставляло уважать покойного. В глазах начальства он был лучшим учителем и только что удостоился денежной награды, как сгорел вместе с нею. В сердцах учеников и всех, знавших его, оставил неизгладимую добрую память по себе. Чтобы понять то расположение, каким он пользовался, надо было видеть, как народ толпами шел посмотреть на покойного и отдать ему последний долг. Погребение происходило в присутствии одного только из ближайших его родных, но при большом стечении народа; происходило тихо - без надгробных речей, потому что для всех и все было понятно ~ было скромно без роскоши убранства, но в тоже время торжественно, потому что в эти минуты все присутствующие были объяты каким-то особенным чувством скорби и благоговения пред останками, наглухо закрытыми гробовой одеждой. Отпевание кончилось, все отдали последнее целование, отслужена панихида, отслужена другая...ученики земно поклонились пред гробом учителя и со слезами на глазах смотрели, как закрывали фоб любимого Николая Васильевича.
По желанию крестьян соседних деревень гроб с прахом покойного при перевозе его для погребения в г. Владимир был несен на руках до деревни Аксенова. На пути и в самой деревне буквально перед каждым домом по усердию крестьян - домохозяев были совершаемы малые панихиды сопровождавшим гроб, священником о. Дмитрием Чернобровцевым. Все товарищи по учению и особенно принявшие на себя сан священства, помяните в своих молитвах отрока Николая сожженного, потому что покойному ничего больше теперь не нужно».
Священник Николай Смирнов с 1863 по 1893 г. проходил должность ведомственного духовника и некоторое время - члена благочиннического совета; священник Николай Троицкий проходил ту же должность члена совета местного благочиннического округа. Богослужение церковное в с. Черкутино совершалось ежедневно; в праздники литургия бывала даже в двух церквах: Рождество-Богородицкой - приходской, и Успенской кладбищенской; при трехчленном же составе причта будничная служба совершалась ежедневно в двух церквах, а в праздники -литургия во всех трех церквах; совершалось Богослужение всегда истово и отличалось продолжительностью. В приходе душ мужского пола 2098, женского 2377.
Прихожане с.Черкутина все без изъятия были православного вероисповедания, ко храму более или менее усердны. В среде их издревле склонностей к расколу или другим каким-либо религиозным сектам не замечалось. При ежедневной службе, которая с давнего времени отправлялась в храме, всегда виделось значительное число молящихся. Существовал обычай путешествовать на поклонение св. мощам и св. иконам в г. Владимир, Суздаль, Киев, но более всего прихожане ходили на богомолье в Троице-Сергиеву Лавру. Занятие населения - земледелие, отхожий промысел - плотничество.
Одновременно с церковью Рождества Пресвятой Богородицы в с. Черкутино издавна существовала другая церковь, деревянная, - во имя Святителя и Чудотворца Николая. В 1736 г. помещик, адъютант лейб-гвардии Конного полка (впоследствии - генерал-аншеф) Иван Алексеевич Салтыков (ум. 1773) вместо обветшавшей деревянной Николаевской церкви построил каменную в честь того же Святителя. 23 февраля 1736 г. он писал в Синодальный казенный приказ: "В Владимерской десятине, в Ильмехотском стану, в с. Черкутине имеется деревянная церковь во имя Николая Чудотворца и за ветхостию служить в ней невозможно и ныне я желаю вместо ветхой деревянной церкви построить вновь каменную церковь во имя тот же престол и прошу о строении... дать указ". Церковь была построена в том же году и освящена архимандритом Владимирского Рождественского монастыря Павлом.
Никольская церковь сначала была приходской и имела отдельный причт, а с 1849 г. стала приписной к церкви Рождества Пресвятой Богородицы. Престол в ней один. Утварью, ризницей, святыми иконами и богослужебными книгами церковь была снабжена в достаточном количестве. Рядом с церковью были строения усадьбы Салтыковых, сохранились дом и флигель XVIII в. После постройки Салтыковыми новой усадьбы в Снегирево, дом в Черкутино был передан церковному причту. В доме священника этой церкви, о. Михаила Васильева, 1 января 1772 г. родился сын Михаил, будущий государственный деятель Российской империи граф Михаил Михайлович Спаранский (1772-1839). Среда Черкутинского приходского духовенства характеризует обстановку детства, в которой получил Сперанский первоначальное свое воспитание. Отец М.М. Сперанского Михаил Васильев «Омёт» (ум. 1801) был священником при Николаевской церкви. Такое прозвание (омёт - сложенная в кучу солома, скирд) он получил у прихожан за дородство при высоком росте. Собственной же фамилии, подобно многим другим из духовенства того времени, он не имел.
Не получивший никакого образования, тем не менее, он долгое время был благочинным и пользовался общим уважением и любовью за свое благодушное отношение к подчиненным и прихожанам. Мать Сперанского, Прасковья Федоровна Никитина (ум. 1824), дочь диакона села Скоморохова, была женщина живая, подвижная, энергичная, своим характером и особенно набожностью заслужившая общее уважение всех знавших ее. По своей особенной религиозности, мать Сперанского, при его рождении, обещала поклониться мощам Святителя Димитрия Ростовского, что и выполнила, как только представилась возможность. После о. Михаила Васильева священиком в Черкутине был его зять о. Михаил Феодорович Третьяков, женатый на дочери о. Михаила Васильевича Марфе.
Родители Сперанскаго не оказали значительного влияния на внутреннюю жизнь мальчика. В этом отношении выдающуюся роль сыграли дед и бабка Михаила Михайловича. Слепой дед, священник Василий Михаилов, был очень религиозен -постоянно ходил к церковным службам и брал с собою в церковь маленького внука. Здесь он заставлял мальчика читать часы и апостол, поправлял его, если маленький чтец делал ошибки, знакомил его с порядками церковно-богослужебных действий. Как человек строгий, он внимательно, - насколько, конечно, мог при своей слепоте, - следил за внуком, останавливал его детские шалости, читал ему наставления, и, по отзывам самого Сперанского, принес ему значительную пользу своим вниманием и строгостью.
Бабка Сперанскаго своим примером еще более усилила религиозную настроенность внука. Глубоко верующая, посвятившая всю себя молитвенным беседам с Богом, суровая постница, питавшаяся одной просфорой, она была поразительным примером для восприимчивого внука. Уже много лет спустя, Сперанский говорил о бабке, что он и до сих пор видит ее, как живую, - настолько сильно запечатлелся в его душе образ этой воистину подвижницы. Рано выучившись читать, мальчик пристрастился к чтению и с замечательным для его лет трудолюбием читал всевозможные книги. «Миша, - говорила про него мать, - не выйдет на улицу: сидит себе на чердаке, да все что-то читает или пишет...» Товарищи, игры мало привлекали его. Лучшими товарищами его были книги, лучшим занятием - чтение. Эти свойства - любознательность и самоуглубленность - имели весьма большое значение для Сперанского.
Владимирская семинария в эти годы переживала настоящий расцвет. Екатерина II, желая поднять находящееся в упадке духовенство, решила перестроить систему образования будущих пастырей.
В 1780 г. расходы на епархиальные семинарии были увеличены в 3 раза. В программу обучения ввели целый ряд новых предметов, в основном общеобразовательного характера: историю, физику, географию, арифметику и т.п. До поступления Сперанского в семинарию в практике духовных учебных заведений широкое распространение имели телесные наказания: провинившихся в чем-либо семинаристов нещадно били розгами, палками, ремнями и т.п. Во Владимире это битье совершалось, как правило, на монастырском дворе в присутствии массы любопытных, многие из которых собирались сюда специально, дабы полицезреть, как учат уму-разуму будущих попов, послушать их истошные вопли. В умиравшем от скуки провинциальном городе такое зрелище представляло собой развлечение не последнего рода.
Однако, вскоре после того как Михаил Сперанский стал семинаристом, в семинарию поступила из столицы инструкция, строго запрещавшая телесные наказания учеников, причем запрет был наложен не только на битье палками, но даже на простые пощечины и тычки, драние за уши или волосы. Более того, наставникам семинаристов предписывалось воздерживаться от любых вообще деяний, так или иначе посрамляющих воспитанников, затрагивающих их честь и достоинство. Инструкция безжалостно изгоняла из лексикона учителя словечки типа: «уши ослиные», «осел», «скотина». Конечно, процветавшая в семинарии практика физических и моральных истязаний учеников не могла исчезнуть враз - можно с уверенностью предположить, что она продолжала иметь место, но, безусловно, масштабы ее должны были уменьшиться. Неизменным в воспитании семинаристов осталось одно: стремление внушить им некий безотчетный страх, преклонение перед властью предержащей выработать автоматизм послушания начальству.
Строго упорядоченная семинарская жизнь была бы для Михаила Сперанского значительно более тягостной, если бы не приютил его в своем доме Матвей Богословский. Михаил подружился с его сыном Петром, поступившим во Владимирскую семинарию в одно время с ним, но особенно привязался к своей двоюродной сестре Татьяне Матвеевне. Она была тогда уже замужем - за священником Владимирской Зачатьевской церкви Иоанном Тимофеевичем Смирновым, - но проживала вместе с мужем в доме своего отца. Когда в ходе перепланировки улиц города Владимира этот дом пошел под снос, и Матвею Богословскому пришлось переселиться в наемную квартиру, Смирновы построили себе собственный дом. Переезжая в него, взяли с собой и Михаила Сперанского. Татьяна Матвеевна Смирнова прожила до глубокой старости и умерла в 1837 г. После того как ее двоюродный брат стал знаменитым, она охотно рассказывала о том, каким он был в годы своей учебы во Владимирской семинарии.
«Бывало, - вспоминала она, - станешь заставлять Петра сделать что-нибудь или куда сходить: он начнет отговариваться, а мой Миша, услышавши это, тотчас бросит свое дело и говорит: угодно ли, сестрица, я сделаю или схожу; пусть Петя учит урок, а я свой уж знаю». «В зимние вечера иногда за работою долго засидишься. Мой Миша, выучивши свой урок, не идет от меня. Заставляю спать - не ложится. Тебе, говорит, одной скучно будет сидеть; я еще немножко посижу с тобой и поговорим что-нибудь». Сперанский же, в свою очередь, став взрослым, с особой теплотой вспоминал о своей старшей сестрице - Татьяне Матвеевне. «Не та только мать, которая родила меня, но и та, которая воспитала», - будет говорить он, имея в виду ее.
Обучаясь в семинарии, Михаил одновременно исполнял обязанности пономаря в своей родной деревне, за что получал 6 рублей в год, ровно столько, сколько платила ему казна как семинаристу. Вместе с тем его, как обладателя хорошего голоса, приняли в архиерейский хор. Кроме того, с 1787 г. семинарист Сперанский являлся келейником префекта семинарии игумена Евгения, и эта должность была для него много важнее пономарства. Прислуживая игумену при богослужениях и дома, Михаил имел возможность пользоваться его богатой библиотекой, да и само общение с этим человеком много значило для развития юного семинариста.
Летом 1788 г. Владимирская семинария была объединена с Суздальской и Переяславской семинариями. Поместили новое учебное заведение в Суздале. Для Михаила переезд сюда был не только переменой местожительства. Во Владимирской семинарии он обучался в философском классе, в Суздальской же ему предстояло учиться в классе богословия. Между тем ко времени, о котором идет речь, его духовный интерес совершенно определился: Сперанский увлекся наукой сугубо светской, а именно математикой. Объясняя, почему завлекла его к себе эта отрасль человеческого знания, он говорил: «В прочих науках, особенно в словесных и философских, всегда есть что-нибудь сомнительное, спорное, а математика занимается только достоверными, бесспорными выкладками». Что было делать ему в данной ситуации? Михаил решил обратиться к Самборскому.
Самборский Андрей Афанасьевич (1732-1815) - протоиерей, воспитанник Киевской духовной академии, состоял настоятелем русской посольской церкви в Лондоне. В 1782 г. сопровождал цесаревича Павла Петровича в его путешествии по Западной Европе, а в 1784 г. назначен законоучителем великих князей Александра и Константина Павловичей и преподавателем английского языка. О Самборском как законоучителе, существуют разные мнения: одни считают его «не получившим полного богословского образования и не сумевшего сообщить своему царственному ученику истинного понимания духа православной церкви»; другие отзываются о нем очень хорошо. Открыты новые документы и письма, помогающие осветить его личность, как «далеко не заурядного законоучителя-богослова».
В Англии Самборский изучал агрономию, и в 1797 г. он был назначен заведующим земледельческой школой, устроенной в Царском Селе. Позже он сопровождал в Венгрию великую княжну Александру Павловну и выдержал здесь довольно упорную борьбу за православную церковь. После 1805 г. Самборский поселился в своем имении, в Харьковской губернии, где много сделал для улучшения быта крестьян, в особенности устройством богоугодных заведений. От него осталось «Описание практического английского земледелия, собранное из разных английских писателей» (Москва, 1781). Самборский гостил в Черкутиноу Н.И. Салтыкова в 1775 или 1776 г.
Летом предшествующего года, когда Андрей Афанасьевич Самборский находился вместе со своими учениками, великими князьями Александром и Константином Павловичами в Москве, ожидая прибытия из Крыма императрицы Екатерины II, Михаил Сперанский посетил его и имел случай убедиться в благом расположении его Высокопреподобия к нему, сыну простого сельского священника. 16 июля 1788 г. в адрес Самборского было отправлено письмо следующего содержания: «Ваше Высокопреподобие, Милостивый Государь! Особливая благосклонность отцу моему в бытность Вашу в селе Черкутине, равно и мне в Москве Вами оказанная, возбуждает во мне смелость просить в настоящих моих обстоятельствах Вашего вспомоществования. В бывшей Владимирской семинарии окончил я философский курс. После вакации в Суздальской должен буду вступать в богословский класс; но мне желательно, слушая богословие вместе с изучением французского языка, и математическими заняться науками, коих в семинарии не преподают. Охота к познанию сих наук убеждает меня из духовного училища перейти в Московский университет; но я уверен совершенно, что архипастырь мой сему желанию исполниться не дозволит. Для чего нижайше прошу Вас, Милостивый Государь, принять на себя труд попросить чрез письмо Его Преосвященство о моем увольнении...» В университет Сперанский не попал, но и в Суздальской семинарии учился недолго.
В 1788 г. семинария при Александро-Невском монастыре в Петербурге была объединена с Новгородской и стала называться главной семинарией, с 1797 г. - академией. Она должна была готовить учителей для других семинарий. На учебу в нее должны были приниматься лучшие ученики епархиальных семинарий. Получив образование во Владимирской семинарии, как лучший ученик, Сперанский был вызван в главную семинарию в Петербурге. Но он уклонился от предназначавшегося ему духовного поприща, поступив, по рекомендации митрополита Гавриила, домашним секретарем к князю Алексею Борисовичу Куракину. В январе 1797 г. Сперанского зачисляют в канцелярию генерал-прокурора Правительствующего Сената с чином титулярного советника (IX класс по Табели о рангах). Когда Куракин, с восшествием на престол императора Павла, назначен был генерал-прокурором, то и Сперанский сделался одним из важных дельцов генерал-прокурорской канцелярии.
Отсюда начало служебной карьеры Сперанского, отсюда начало и самообразования его личности. Бедный, приниженный семинарист, не смевший сначала даже обедать за одним столом с приютившим его вельможей, все силы блестящего своего ума и необычайного умения приспособляться направил на то, чтобы стать не ниже, а во многих отношениях и выше уровня той среды, в которую поставила его судьба. С чрезвычайной легкостью он довершил светское свое воспитание, тщательно изучив при том новые языки и европейскую литературу, а на служебном поприще сумел сделаться необходимым по своей работоспособности и знанию дел не только для Куракина, но в для трех его преемников, как ни мало они были похожи друг на друга. ВУ конце 1799 г. Сперанский - потомственный дворянин, статский советник, землевладелец, награжден орденом. С воцарением Александра I, когда в правящих сферах проявился «зуд к реформам», и отвлеченные принципы нужно было применять к русской действительности, а французские диалоги переводить на русский язык, Сперанский оказался самым способным для дела человеком; уже тогда он был лично известен государю.
В 1801 г. М.М. Сперанский-действительный статскими советник, с 1802 г. получил звание статс-секретаря и переведен был на службу в Министерство внутренних дел. Сперанский навзначается начальником экспедиции по части гражданской и духовной в Непременном совете. Сперанский - правая рука П.Д. Трощинского, в первые месяцы нового царствования бывшего ближайшим сотрудником императора. Трощинский поручает Сперанскому составление всех манифестов, указов и т.п. которыми изобиловало «дней Александровых прекрасное начало». Сперанский деятельно участвует в избавлении России «от мрачных ужасов зимы» и наследия императора Павла, а также в ликвидации некоторых наиболее одиозных институтов и процедур, сохранившихся еще со времен «августейшей бабки».
Вот краткий перечень государственных дел, к которым приложил руку Сперанский; восстановлено действие Жалованной грамоты и Городового положения; уничтожены стеснения и ограничения в пропуске едущих в Россию и отъезжающих из нее; уничтожена Тайная экспедиция; строго запрещена пытка; учреждена комиссия для пересмотра прежних уголовных дел; священнослужители освобождены от телесного наказания; уничтожены виселицы, которые были поставлены в городах при Павле; подсудимым возвращены права и средства представлять все нужные к их оправданию доказательства; издан ряд постановлений по облегчению условий внутренней и внешней торговли; отменено запрещение ввозить из-за границы книги и ноты; вновь разрешена работа частных типографий, закрытых при Павле; запрещено президенту Академии наук принимать для напечатания в ведомостях объявления о продаже людей без земли; образована комиссия составления законов и т. д. Сперанский также пишет указ от 8 сентября 1802 г. об учреждении министерств, кардинально изменивший систему центрального государственного управления, и редактирует проект грамоты Александра I русскому народу. Эту грамоту император хотел обнародовать в день своего коронования.
Александр I всерьез хотел провести глубокие реформы социально-политической системы России. Многое из того, что происходило в отечестве, Государь видел в реальном, подлинном свете. Еще будучи великим князем, в последние екатерининские годы Александр Павлович писал В.П. Кочубею: «Наши дела - в неимоверном беспорядке; грабеж со всех сторон; порядок, кажется, изгнан отовсюду, а империя стремится только к расширению своих пределов». Эти слова принадлежат человеку, которому нет и двадцати. Однако диагноз поставлен точно. Тот же Кочубей через много лет в записке, поданной Николаю I, так характеризовал настроение и мысли, которыми был проникнут Александр и его ближайшее окружение в самом начале 1800-х гг.: «Он понял, что для России, сделавшей в течение столетия огромные успехи в цивилизации и занявшей место в ряду европейских держав, существенно необходимо согласовать ее учреждения с таким положением дел. Он сознавал, что учреждения, которые были хороши лет 100-50 тому назад, не могут годиться для государства, которое, все более и более развиваясь, испытывает потребности, неведомые в прежние времена, и вообще требует перемены в управлении и суде... Этими истинами, несомненными для людей вполне беспристрастных... был всецело проникнут и государь».
В июне 1801 г. начинает действовать Негласный комитет » Александра I, объединивший наиболее выдающихся его личных друзей (В.П. Кочубей, Н.И. Новосильцев, П.А. Строганов и А. Чарторыйский). Комитет, стал центром обсуждения и подготовки различных проектов реформ. Кроме того, он оказывал существенное влияние на весь ход государственных дел. Сперанский стал одним из ведущих «консультантов» этого комитета. К нему нередко обращались за справкой или советом. Уже тогда мысль Сперанского оказывалась гораздо более радикальной чем проекты либеральных друзей императора.Это, к примеру, проявилась при подготовке проекта манифеста о правах Сената (август 1801 г.) В проекте манифеста любопытно его заключение, написанное Сперанским. В нем выражалась уверенность; что Сенат, «утвержденный на неподвижных основаниях закона» приобретет авторитет в глазах населения преследованием «злых», покровительством «добрых» и своею непреклонностью «силе притесняющей». «Он воцарит с нами истину, -такими словами заканчивался манифест, - и непреложным ее исполнением заставит любить закон, почитать его выше всего на земле и бояться единой его власти». Более отчетливой формулировки мысли о подчиненности самодержавной власти закону нельзя было ожидать в высочайшем манифесте.
Смелость Сперанского вызвала, вероятно, немалое смятение среди лиц, окружавших молодого царя. Трудно себе представить возможность прокламирования этой мысли в столь определенной форме в документе, исходящем от монарха. Когда через год появился манифест 8 сентября 1802 г., возвещавший права и обязанности Сената, в нем не осталось и следа не только от формы, в которую была облечена мысль Сперанского, но даже от нее самой». Но, как бы там ни было, карьера Сперанского продолжается и по-прежнему идет вверх. 8 сентября 1802 года последовало назначение Сперанского производителем дел при министерстве внутренних дел. Министром стал граф В.П. Кочубей. 23 января Сперанский был назначен директором единственного тогда департамента. Фактически он был вторым человеком самом влиятельном министерстве. И здесь, этом новом месте, деятельность Сперансксм была грандиозной по объему. Им подготовлены и написаны проекты всех (!) многочисленных постановлений министерства за период 1802-1807 гг.
Он также составлял годовые отчеты министра императору. Биограф Сперанского Корф писал: «Отчеты министра Государю... плод пера Сперанского, - стали впервые печататься в общее сведение и, восхитив в то время всех чем-то новым и небывалым в наши администрации, еще и теперь, спустя более полустолетия, могут, по методу их составление назваться образцовыми». Нет сомнения, что во многом благодаря Сперанскому «министерство внутренних дел далеко опередило другие министерства»...
В 1802-1807 гг. Министерство внутренних дел совершило многое благое и не мало того, что «имеет и историческое значение», следует отнести в первую очередь указ о свободных хлебопашцах, положение о евреях, разрешение вольного соляного промысла, преобразование медицинского дела, одесское porte franco и реформу почтовой службы.
В эти же годы Сперанский пишет ряд работ, которые сразу делают его одним из первых политических мыслителей России начала XIX века. Важнейшие среди них: «Отрывок о Комиссии Уложения» (1802), «О коренных законах государства» (1802), «Размышления о государственном устройстве империи» (1802), «Примечание о Сенате» (1802), «О постепенности усовершения общественного» (1802), «О общего мнения» (1 802), «Еще нечто о свободе и рабстве» (1802), «Записка об устройстве судебных и правительственных учреждений в России» (1803), «О духе правительства» (1804), «О образе правления» (1804), «Предварительные рассуждения о просвещении в России вообще» (точная дата не установлена, но, несомненно, относится к первым годам царствования Александра I. Эти работы отличаются блестящим стилем, и солидной подготовкой автора, и широтой кругозора. От многого, высказанного в них, Сперанский позднее откажется, что-то пересмотрит, модифицирует. Но главное - поставить русскую политическую жизнь на твердую почву законности, ограничить самовластие и деспотизм, придать силу общественному мнению и т. п. - все это останется в кругу его идей навсегда.
В 1803-1807 гг. М. Сперанский -директор Департамента Министерства внутренних дел, в 1805-1807 гг. - директор 2-й Экспедиции (по государственному благоустройству) Министерства внутренних дел. Министр В. П. Кочубей во время болезни своей посылал его с докладами к государю, и тогда даровитый докладчик обворожил его своим ясным умом, искусством находить практическое выражение для туманных либеральных принципов, коими проникнут был Александр I и его «комитет общественной безопасности». В 1808-1810 гг. - Сперанский -товарищ министра юстиции и председатель Комитета составления законов, с 1809 г. тайный советник. Государь приблизил Сперанского к своей особе, а затем, в 1808 г., поручил ему разработать по западно-европейским образцам план государственных преобразований в либеральном духе, с учреждением Государственной думы и Государственного совета.
В 1810-1812 гг. - Сперанский директор Комитета составления законов. Но Сперанскому удалось осуществить только часть этого плана: он не сумел понять двойственного характера императора, напуганного явной оппозицией дворянства новым, либеральным течениям, не сумел заручиться и содействием знати и придворных кругов. Перед началом войны 1812 г. император Александр пожертвовал Сперанским в залог примирения своего с оппозицией, и, обвиненный в сношениях с Наполеоном, неосторожный и опасный выскочка 17 марта 1812 г. уволен от службы и сослан в Нижний Новгород. Князь И.М. Долгоруков писал: «Сперанский взят ночью на квартире своей министром полиции, все его бумаги запечатаны, он сам посажен в кибитку и за присмотром, как самый секретный преступник, отвезен в Нижний. Никто не знал, за что, но все кричали: Сперанский изменник! Никто не имел вине его ясных понятий, но всякий, судя о ней по мере негодования государева, казнил и вешал Сперанского. Вчера он был вельможа, вчера ему все кланялись в пояс, а сегодня все злословили. Вчера меня многие друзья и благодетели посылали к нему, называли спесивым за то, что нечасто у него толкусь в прихожей, сегодня те же люди пеняли мне, для чего я с ним знаком, и наводили на меня какую-то мрачную тень, как на человека, его приемов удостоенного. Так-то судят люди! Такими-то иудеями окружен бывает всякий двор в Европе. Царь - все! Он закон! Он истина! Он Бог земной! На что правда, если государю угодно назвать ее ложью? Что в заслугах, если они перестали быть угодны двору? Пролей кровь свою за ближних, принеси ему живот свой на жертву, но, если монарх косо на тебя взглянул, не ожидай признательности от сограждан. Все тебя давят и клянут! И после мы хотим, чтоб у нас были патриоты. Язык один произносит священное слово отечества, любви к нему быть не может. Огонь сей никогда не зажжет сердца, если соотчичи сами не раздуют его поступками благодарными пред своими подвигоположниками. Доколе римляне друг за друга стояли, цвела их монархия, но, когда появились личности, упало царство, и превратилась колыбель витязей знаменитых в монархию низкую, бедную и суеверную. По отъезде Сперанского весь город несколько дней, не умолкая, говорил только о нем, и каждый придавал свои толки. Государь, как видно было из всех наружных его поступков, отогнав его от себя, жалел о непомерной своей к нему доверенности, и ни один министр не мог наладить дел своих. Совет, лишась государственного секретаря, явился в публике, как дитя без мамы, которое сам о себе стоять не может...»
В том же году Сперанский сослан на жительство в Пермь. С тех пор опальный временщик уже не возвратил себе прежнего значения, хотя, уступая просьбам Аракчеева, император в 1816 г. назначил Сперанского сначала Пензенским губернатором (1816-1819), а потом Сибирским генерал-губернатором (1819-1822), -на места, весьма отдаленные от Петербурга: наступившие времена реакции, казалось, не отвечали либеральному духу изгнанника. На самом же деле, когда в 1821 г. Аракчеев успел добиться возвращения «друга» своего Сперанского в Петербург, с назначением его членом Государственного совета по департаменту законов, то изгнанник оказался значительно преобразившимся: с одной стороны, осуждая прежние преобразовательные свои планы, он нашел, что «возможность законодательного сословия, сильного и просвещенного, весьма мало представляет вероятности», с другой - напечатал похвальное слово Аракчееву и его военным поселениям.
После 14 декабря 1825 г., назначенный императором Николаем I в члены Верховного суда над декабристами, Сперанский принял особое участие в составлении приговора над ними. С 1827 г. М. М. Сперанский - действительный тайный советник. Конец жизни своей он посвятил составлению «Полного Собрания Законов Российской Империи» и «Свода Законов»; за эту работу Сперанский награжден был орденом Св. Андрея Первозванного и графским достоинством: эта работа дала установившимся бюрократическим формам незыблемое законодательное основание. Чиновником стал и брат Михаила Сперанского - Кузьма Михайлович Сперанский - надворный советник, в 1808-1809 гг. Могилёвский губернский прокурор, в 1809-1812 гг. - Казанский губернский прокурор.
В наше время Никольская церковь с. Черкутино находится в запустении.
21 мая 1918 г. в Черкутино началось восстание против большевиков. Большевики несколько месяцев назад выпустили декрет о мире, демобилизовали царскую армию. И вот, вместо добровольной Красной армии, как обещали в декретах, объявили принудительный набор нескольких возрастов. Поднялась вся Владмирская губерния, г. Юрьев-Польской был захвачен восставшими, но они действовали разрозненно, без общего плана, и только к середине 1920-х гг. последние крестьянские выступления были подавлены.
На повороте из Черкутина в Алепино, в д. Куделино, уже в наше время построена каменная часовня.
По сложившейся традиции разбираю очередное задание олимпиады по информационной безопасности MCTF. В этот раз мы будем организованно писать эксплоит для серверного приложения, написанного на языке Python.
Общеизвестно, что эксплоит - это компьютерная программа, фрагмент программного кода или последовательность команд, которые используются уязвимости в программном обеспечении и применяются для осуществления атаки на вычислительную систему. Целью атаки является захват контроля над системой или нарушение её корректной работы (с) вики.В качестве подопытного предлагается код сервера на языке Python с несколько странной реализацией протокола. Ознакомиться с кодом приложения можно , далее я прокомментирую его наиболее яркие фрагменты. Но прежде всего нам нужное его установить на локальной машине для вдумчивого препарирования. Итак
Запуск файла server.py на Ubuntu
В целом особых подводных камней тут нет, Python включен во все дистрибутивы повсеместно, однако тут ВНЕЗАПНО используется малоизвестная библиотека mmh3 (о подляне, которую она подкладывает ).К сожалению, в дистрибутиве ubuntu ее нет, поэтому ставим из исходников
sudo apt-get install python-pip sudo apt-get install python-dev sudo python -m pip install mmh3
В результате скачиваются и компилируются исходники данного модуля, после чего сервер можно запустить командой
python server.py
Кроме того для безошибочной работы сервера нужно положить в его рабочую директорию файл flag.txt и каталогом выше подключаемый модуль../file_handler.py.
Вообще цель заданий в этой олимпиаде - найти некие "флаги". Таким образом цель взлома server.py - считать содержимое файла flag.txt, который расположен в одном каталоге с исполняемым файлом сервера.
Ворота парадного двора Черкутино-Снегирево. Снимок 1900-х годов
Старинное владельческое село на границе Юрьев-Польского уезда Владимирской губернии более двух столетий принадлежало графам и князьям Салтыковым. В родовом имении Салтыковых, живописно раскинувшемся на открытой местности, оживляемой крупными зеркалами прудов, были четыре приходские церкви, школа, больница, каменная сельская библиотека, носившая имя М.М. Сперанского (1772-1839).
Знаменитый общественный деятель александровской эпохи родился в Черкутино, в старом барском доме Салтыковых, подаренном к этому времени его отцу, приходскому священнику Никольской церкви. Дата рождения М.М. Сперанского — это и время создания нового господского двора в имении Салтыковых, перенесенного в начале 1770-х годов в местечко Снегирево в пяти верстах от Черкутино и сохранившего за собой старое название. Новый каменный господский дом во «французском вкусе», поставленный на вершине холма неизвестным архитектором, окружал обширный пейзажный парк, живописно рассекаемый оврагами и прудами. Общая композиция дворца, включавшая низкий четверик со скругленными углами, декорированный портиками и увенчанный круглым бельведером, а также симметричные центрические флигели, соединенные с дворцом двумя аркадами, близка идеям ранних усадебных проектов архитектора И.Е. Старова. Но круглый лестничный вестибюль, как и ордерный декор парадных гостиных, напоминает некоторые утонченные решения проектов и построек В.И. Баженова. Легкие арабески росписи парадных и жилых апартаментов господского дома, отличающиеся цельностью мотивов, которым трудно найти прямые аналоги, сочетались с изяществом бытовой обстановки.
Создателем усадьбы был граф Николай Иванович Салтыков, генерал-фельдмаршал, президент Военной коллегии, сенатор, воспитатель великих князей Александра и Константина, с 1814 года князь.
До 1917 года здесь жили его наследники и потомки, один из которых — Алексей Дмитриевич Салтыков (1806—1859) — знаменитый путешественник по Персии и Индии, оставил свой след в обстановке черкутинского дома. В годы революции и в послереволюционный период некогда великолепная, но малоизвестная краеведам и исследователям усадьба Черкутино-Снегирево исчезла, оставив о себе память лишь на снимках.
Главный фасад дворца с галереями и симметричными флигелями, 1770-е годы. Снимок 1900-х годов
Боковая галерея и северный флигель дворца, 1770-е годы. Снимок 1900-х годов
Парадный вестибюль дворца, 1770-е годы. Снимок 1900-х годов
Угловая гостиная, 1770-е годы. Снимок 1900-х годов
«Персидская комната» А.Д. Салтыкова, первая половина XIX века. Снимок 1900-х годов
Интерьер бани во флигеле дворца. Снимок 1900-х годов
Роспись стены парадной залы дворца, 1770-е годы. Снимок 1900-х годов
Архитектура и ландшафты России. Черная книга. Утраты. М., 2003. Под ред. А.И. Комеча.
Несколько семей из Черкутино по решению суда могут лишиться жилплощади. Дома принадлежат СПК Черкутино, куда якобы ждут новых специалистов. Руководство хозяйства не первый год пытается выселить нынешних жильцов, у селян же нет альтернативы для проживания. Елена Емельянова побывала на слушании гражданского дела.
Семье Гизатуллиных отказали в договоре проживания еще в 2012 году. До этого они около 20 лет проживали в трехкомнатной квартире с тремя детьми и некоторое время работали на колхоз. Возможность приватизировать квартиру была, но ей почему-то не воспользовались, а сейчас трешка перешла в частную собственность СПК.
АНЖЕЛЛА ГИЗАТУЛЛИНА, ЖИТЕЛЬНИЦА СЕЛА ЧЕРКУТИНО
В этом, наверно, наше упущение. Мы не смогли в то время правильно оформить эту квартиру. Существовал устный договор с тогдашним председателем о том, что, если мы проработаем 5 лет в хозяйстве, то эта квартира будет закреплена за нами.
СВЕТЛАНА ФАДЕЕВА, ЮРИСТ СПК «ЧЕРКУТИНО»
Данное помещение имеет режим частной собственности. Оно принадлежит СПК «Черкутино». И так СПК «Черкутино» в настоящий момент очень остро нуждается в жилье, потому что оно предназначено для привлечения новых кадров. В деревню никто практически не едет, поэтому возникает необходимость предоставить жилье другим людям, которые должны работать в этом СПК.
СПК дал крайний срок Гизатуллиным съехать в августе прошлого года. Поскольку мать с детьми так и не съехала, хозяин подал в суд. Решение суда сегодня так и не услышали — из-за замены третьего лица. В деле не стала участвовать администрация сельского поселения. Истцы стоят на том, что скоро в деревню придут новые кадры, которых надо куда-то селить. Построить еще одно жилье СПК, как утверждают его представители, не в состоянии, а содержать тех, кто уже не работает в поле, руководство не собирается. Параллельно похожий суд проходит еще над одной семьей — Соколовых, с идентичной ситуацией.
ВЛАДИМИР ПЕХОТОВ, ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СПК «ЧЕРКУТИНО»
Соколов был предупрежден. Он работал механизатором. Предупрежден с 2008 года. Но никаких потуг. Кто-то им что-то обязан. Работают в Москве почему-то люди. Когда было тяжело в хозяйстве — никто не ушел. Точно так же зарабатывали все. Одинаковые суммы были. Но они не ушли. А эти погнались за длинным рублем, а сейчас предоставить жилье! Такого не бывает!
В СПК говорят, что выселение — мера вынужденная. Ведомственное жилье хотят давать именно тем, кто действительно будет трудиться в колхозе. Предположительно, решение судья сможет вынести в конце месяца — следующее заседание назначено на 29 июня.
Елена Емельянова, Владимир Ларин. Владимир сегодня.
