В десяти километрах от Бреста, у самой границы с Польшей, стоит деревенька Непли. В десяти километрах от польского Тересполя, у самой границы с Беларусью, как бы вглядывается в даль другая деревенька. Тоже Непли.
Между тезками – река Западный Буг, по которой проходит государственная граница. Поэтому, чтобы попасть из одного села в другое, сегодня требуются виза, билет и несколько часов ожидания. Однако были времена, когда над Западным Бугом тянулся деревянный мост.
А жившие у реки люди беспрепятственно ходили друг к другу в гости, называя себя односельчанами. Корреспондент «Р» разыскала старожилов обеих Неплей, чтобы узнать, что до сих пор объединяет тех, кого больше 70 лет назад разделила граница.
Самотканая память
Мария Волосюк родилась в польских Неплях в 1947 году. Но мама ее, тоже Мария, - из-под Пинска. На белорусской земле познакомилась она с будущим мужем Казимиром. Тот был военным, служил в полесских краях. В 1930-х молодожены выехали в Варшаву на заработки:
В нашей деревне сегодня 45 домов и более 80 жителей
– Когда началась война, родители попытались вернуться на родину, – вспоминает мамины рассказы 69-летняя Мария. – Но граница в Тересполе оказалась уже закрытой. Их просто не впустили в Беларусь.
Мария и Казимир остались в Неплях. Здесь работали. Здесь появились на свет Мария и ее двое братьев. Поднимать семью было тяжело: ни родни, ни знакомых. Конечно, после установления мира родители Марии предпринимали попытки увидеться с близкими. Но впервые дети попробовали бабушкиных пирогов только в 1958 году. Марии было 11 лет. Ей понравилась и запомнилась Пинщина.
Повлияло культурное прошлое и на выбор профессии: всю жизнь Мария Казимировна учила русскому языку школьников. Сейчас двоюродно-троюродная связь с Беларусью налажена. Только возраст у бабушки не тот, чтобы путешествовать…
В память о покойной маме Мария хранит самотканые и расписные рушники. Полосатый – чтобы застилать «канапку». С цветами – подарок для дочери. Похожие один на другой, тканые и расписные отголоски прошлого до сих пор живут в неплянских хатах по оба берега Западного Буга. Неудивительно, ведь исследователи часто трактуют польское Подлясье и белорусское Полесье как один культурный регион. Говорят, что местные люди имеют схожее представление о мире. Например, и на белорусской, и на польской территории на домах встречается изображение аиста - святой птицы, дарящей благополучие.
Прослеживается полесская архаика и через традицию рушников, продолжает доктор филологических наук, профессор кафедры белорусского литературоведения БрГУ имени А.С. Пушкина Инна Швед:
– Наши исследования показали, что характерная Белорусскому Полесью традиция рушников проходит полосой также по польскому Подлясью. Вероятно, вглубь Польши волна традиционности обрывается. Конечно, у европейских соседей обычай сохранился не в таком виде, как у нас. Сказывается влияние другой культуры. Но даже сейчас на некоторых «крыжах», стоящих на въезде в подлясские деревни, висят рушники. Редко, но встречаются рушники в так называемых красных кутках. Вырождается на польской стороне и характерный Полесскому региону орнамент на рушниках. Традиционно это вышивка архаического типа. С геометрическими фигурами, когда в изображенном угадывается локальность. У поляков этого почти не осталось: в последнее время хозяйки чаще украшали свои вышиванки цветочной гладью. Однако в беседах польские бабушки подтверждают, что еще в 1960-е годы рушники активно использовались в ритуалах.
Маленькая Швейцария
Но не надо обвинять в забвении традиций одну лишь историю. Уходят в прошлое люди, а с ними – и удивительные умения, до которых современному человеку, к сожалению, нет охоты. Или времени. Как мы сетуем на современную деревню? Сокращается население. Мало молодежи. Некому передавать культурный код. Однако наши деревни-близнецы в этом контексте совсем непохожие.
Польская половина деревни сегодня.
Староста деревни Ричард Кухарский подсчитал: в польских Неплях сегодня живет около 250 человек. Два с половиной десятка – дети. Собеседник согласен: деревня по сравнению с 1960-ми годами малолюдна.
Когда-то тут работали обувной магазин и магазин одежды, таверна, скупка у населения излишков сельхозпродукции. Все это закрылось. Здания пустуют. Или переоборудованы под жилье. То тут, то там зияют ветхие бревенчатые хибарки. Кое-что покупается, ремонтируется и используется под летние домики. В основном облюбовали под дачи этот регион жители Варшавы.
В должности старосты (солтыс по-польски) Ричард КУХАРСКИЙ около 15 лет.
Сейчас в деревне работают школа (ее посещают жители Неплей, Кузавки, Стажинки и Кшычева), магазин, два постоялых двора, пожарная станция, костел, контора лесничего. Есть парк. За прекрасные виды его прозвали неплянской Швейцарией. Несколько раз на день из Тересполя курсирует рейсовый автобус.
В то же время белорусские Непли сегодня – это престижный «спальный район» областного центра. Судите сами: от центральной площади Бреста до деревни чуть больше десяти километров. Деревня разрастается за счет новой застройки. Управляющий делами Клейниковского сельисполкома Юлия Дорошук подтверждает: если в 2012 году в Неплях проживали 57 человек в 28 домах, то в нынешнем году в деревне уже 45 домов и 81 сельчанин. Из них 20 – несовершеннолетние. Правда, с инфраструктурой еще есть вопросы: нет магазина, рейсовые автобусы заезжают через день. Если что-то срочно понадобится, нужно ехать шесть километров в соседние Клейники. Или в Брест.
Рассматривая исторический альбом о Неплях, обнаружила архивное фото затопленных домов. Знаете ли вы, что брестчане давно окрестили наши Непли белорусской Венецией. За то, что весной во время паводка уровень воды поднимается так высоко, что заливает проезжую часть. Получается, природные «игры» пробудившегося Западного Буга – общая для одноименных деревень проблема. Иначе быть и не могло: обе деревни стоят у реки и одинаково остро испытывают сезонное ненастье. К счастью, последние пару лет паводки обошли обе деревни стороной.
В эмиграцию на коне
Белоруска Тереза Разыкова почти одногодка Марии Волосюк, родилась в 1949 году. Только по другую сторону Западного Буга. Так же, как и у польки, у нее есть родственники «там».
В 1950-е годы родная тетка маленькой Терезы Ядвига села на коня и поехала в Польшу. И не вернулась. Вышла замуж. В браке родилось пятеро детей. Вот так у Терезы Михайловны появились европейские родственники. Двоюродные сестры и братья до сих пор живут в деревнях Подлясья. А пенсионерка Тереза то в гости к ним ездит, то к себе приглашает. Правда, выйдя замуж, уехала с мужем в Татарстан. Но 16 лет назад вернулась на родину. Народ тогда выбрал ее старостой деревни: за пытливый интерес к прошлому, за уважение к традициям.
Старосту Терезу РАЗЫКОВУ односельчане уважают
– Буквально неделю назад мы поставили на въезде в деревню новый «крыж», – подчеркивает важность соблюдения обычаев Тереза Михайловна. – Завязали рушничок, как полагается. Теперь наша деревня под божьей опекой.
– По таким обрядам выходили замуж и я, и моя сестра.
Каждое действие в ритуале продумано до мельчайших деталей. Например, огромное значение на Полесье уделяют приготовлению каравая. Он имеет статус святого хлеба. Символизирует жениха и невесту по отдельности, их соединение в браке как супружескую пару и дальнейшую судьбу как продолжение рода. Чтобы семейная жизнь была счастливой, каравайницы должны выполнять особые действия, рассказывает профессор Инна Швед:
– Тесто месили женщины или девушки, на Брестчине – крестные матери. Нельзя было перемешивать кулаками. Мяли руками, чтобы муж не поднимал руку на жену. При этом пели что-то вроде «Стук-постук на дворы, коровай мисять на столы, биленькымы ручэнькамы, золотымы пэрстэнькамы». Тесто на дрожжах должно было хорошо подняться, что предопределяло благополучие молодых. Ведь они также находились в состоянии рождения и роста. Одно целое, семья. Считалось, насколько хорошо поднимается каравай, так быстро прибывает доля молодых.
Еще на Полесье существует традиция класть монеты в каравай. Для богатства. Вдавливать их в тесто должен отец невесты на определенном этапе. Например, в Каменецком районе сначала первая каравайница клала подошву, то есть нижний слой каравая, вторая каравайница лепила из теста крест и помещала его на подошву, затем из теста делали солнце, им закрывали крест. После этого отец завернутым в полотенце локтем правой руки трижды вдавливал монеты в солнце. Обычай приготовления свадебного каравая в кое-каких местах Полесско-Подлясского региона еще фиксируется, но живет он, как правило, в памяти старожилов.
Гуляй, деревня, гуляй, народ
Как поддерживают свои традиции современные Непли? Где и по какому поводу встречаются сельчане? В последний раз с польской стороны музыка и смех доносились 15 сентября: деревня отмечала «Дожинки». На празднике урожая собрались жители четырех деревень, входящих в приход Воздвижения Креста в Неплях. Входной билет – лакомства собственного приготовления. Был и суп в тыкве, и сдоба, и компоты, и овощи. Но главный «герой» праздника – каравай. Его по традиции разламывают ксендз и глава гмины, а потом идут в народ и делятся с присутствующими. Когда-то в Неплях проводили другой массовый праздник – 1 Мая. Школьники готовили концертные номера, деревня собиралась на площади и веселилась. Сейчас неплянцы чаще всего встречаются и общаются в костеле. «Дожинки» в деревне организовали впервые.
Местный плов - особенно вкусный.
Дрожжевые блины в польских Неплях пекут по тому же рецепту, что и на белорусской стороне.
Не так давно отгремел один из самых долгожданных праздников и белорусских неплянцев. 28 августа отметили День деревни – объединенный день рождения деревень Непли и Клейники. Испеченный с соблюдением полесских традиций каравай, выставка народных промыслов, концерт. Наши люди любят массовые гулянья. А местные власти устраивают их на главной площади в Клейниках регулярно: Новый год и Колядки, 9 Мая, 8 Марта, День матери, «Дожинки». «Кроме того, за последние два года мы восстановили традицию празднования Масленицы и Купалья», – итожит председатель Клейниковского сельисполкома Елена Мельник.
Остановка «17 Сентября»
76-летний Валентин Омельянюк – поляк, родившийся и выросший в Неплях под Тересполем. Дедушка помнит времена, когда река еще не была рубежом для двух народов и неплянцы на лодках ездили друг к другу в гости. Непли были одной деревней. А чтобы не возникало путаницы, нынче белорусскую часть называли Неплями Забужскими. Попасть на противоположный берег можно было по деревянному мосту, который построили чуть поодаль от Неплей, у деревни Леги. Или на лодке. Базель, дядя Валентина, часто плавал к забужским неплянцам. За рекой у него была невеста Станислава. Поженившись, Базель остался жить на стороне Стаси. Теперь он, его дети и внуки – белорусы. Живут в приграничных Козловичах. Почему не в Неплях? Интересный, но объяснимый вопрос: после установления границы многие хозяева из приграничных деревень переносили дома вглубь, ближе к Бресту. Нередко – даже в другую деревню. Тереза Разыкова подтверждает факт: помнит деревянную хатку, стоявшую в Катином Бору, которая уже лет пятьдесят соседствует с ее домом в Неплях.
Начинается самая интересная часть путешествия по сельской Восточной Европе. Прибалтика, пусть я до этого был лишь в одной стране, всё-таки ещё сильно советская, все говорят на русском языке…Польша - дело другое. Польша находится в ЕС ровно столько же, сколько три балтийские страны - девять. Но несмотря на общее социалистическое прошлое, страны развивались немного по-разному. Так что же они сделали за чуть менее, чем четверть века без "большого брата" СССР?
Полутора тысяч километров "зигзагом", конечно, слишком мало, чтобы понять эту страну. Но чтобы проникнуться - в самый раз, тем более, что мы с Шевроле старались выбирать самые маленькие, узкие, но очень красивые дороги!
1 Из Литвы выезжал ещё затемно, в густом тумане. Хорошо, что прибалтийские водители ездят вежливо и соблюдают скорость, особенно в плохую погоду. 
2 Ещё один условный пропускной пункт. Конечно, никого там нет и проезд свободный. Как прекрасен мир без границ! Представляю, сколько бы времени я потерял на точно такое же путешествие, если бы между каждой из стран были бы границы. Хотя представляю очень хорошо, два с половиной года назад за месяц проехал семь балканских стран и много-много раз переходил границы. (*см. путешествие Балканские звёзды
)
3 Польша. Раньше эти буквы означали совсем другой мир для советского человека. Выбраться в Польшу - счастье, которое было доступно не всем. Да и сейчас должно быть "поевропеистее". Посмотрим.
4 Через пару километров - пешеходный переход прямо на трассе. Поскольку туман, на переходе стоит женщина в яркой униформе с большим знаком "Стоп" и помогает переходить дорогу.
5 В Прибалтике такого не было. В России - тем более. И вряд ли когда-то будет.
6 Мне нравится интерьер Каптивы, он получился вполне американским, узнаваемым. Хотя почему в рестайлинговой версии не поменяли шильдик на руле? В современных Шевроле он другой.
7 Немного проезжаю по хайвею. В Польше они есть. Прямо - Россия, Калининградская область. Но мне туда не надо. Когда-нибудь, в другой раз. И без глупых границ.
8 Осеннее туманное утро в польской глуши. Это очень вкусно пахнет, хочу вам сказать!
9 Аккуратные деревушки остаются позади. 
10 Недалеко от города с названием Elk на дороге появляется лось. Точнее лосиха. Перемахивает через деревянный забор и начинает переходить неспешно переходить дорогу, цокая своими каблуками на длинных ногах. (а Elk по английски лось. Забавное совпадение)
11 Лосиху я заметил издалека, поэтому опасности она не представляла. Я остановился сфотографировать её. Лесная красавица перед тем, как скрыться в кустах, обернулась посмотреть. Не обернулся ли я, чтобы посмотреть, не обернулась ли она. 
12 Дороги чаще всего хорошие. Мусора вдоль обочин нет. И это, пожалуй, единственное, что отличает здешнюю природу и окружение от России. 
13 Очень много коров. У нас столько нету по осени. Холодно уже.
14 Му! Вентспилс передаёт привет.
15 Верите ли вы, что по такой вот, полузаброшенной железной дороге, может внезапно и с грохотом проехать настоящий паровоз? Нет? А зря.
16 
17 Иногда дорога ведёт через окраины самых разных городов. Я их даже не запоминаю, хотя хочется прямо заезхать в какой-нибудь спальный район и прогуляться там. Посмотреть, как живут поляки в советских домах-коробках. Но - не в этот раз. Путешествие ведь "сельское", про маленькие места. А не многоквартирные муравейники. 
18 Польские города выглядят очень по-разному. Какие-то очень ухоженные, какие-то совсем задрипанные. Но откуда в центре Польши взялась надпись "Косово
это Сербия
"? Ну да, а албанцы мне тоже не нравятся.
19 Дорожных камер очень много. Они есть почти в каждой деревне. Водители ездят аккуратно. Думаю, взаимосвязь очевидно. У меня с собой есть антирадар, который я думал использовать в России, но даже там не доставал. Знаете, не нарушать - легко. И вам советую.
20 Просто какая-то польская деревушка, куда заглянул на минутку.
21 Красота!
22 Одна очень интересная съёмка у меня сорвалась. Сам виноват: ввёл в навигатор первую попавшуюся деревню Пётрово, хотя таких в Польше десяток. О том, что что-то не так, я начал догадываться только за пару километров. В итоге приехал, пообщался с местными жителями и понял, что приехал совсем не туда. Сфотографировал их на память. Про общение скажу коротко, но отдельно: в Польше не знают русского, и вы вряд ли знаете польский. Но общаться можно, и очень даже легко. Чтобы свободно понимать поляков, нужно немного владеть украинским (эти языки похожи ещё больше) и включать воображение. Например, что такое "гуртовня" или "заязд" вы можете догадаться без словаря.
23 Всё ведь понятно? Ресторация, ночлеги.
24 Иногда бывает смешно. Пишут не мотель, а "мотелик". Про красавицу-уроду вы, наверное, знаете. А театр позорищем зовут чуть ли не все славянские народы.
25 Интересная в Польше традиция. Возле заправок принято ставить старые самолёты. Как украшение, но всё-таки - почему самолёты? Много раз такое встречал, и всегда прямо возле заправок.
26 Сами городки и деревушки намного аккуратнее, чем у нас. Не удивлён. 
27 Местами очень похоже на Беларусь. Тоже не удивлён, они-то у поляков не стесняются учиться, да и половина страны когда-то Польшей и была.
28 Красиво, аккуратно, приятно. Почти в каждой деревне так. Угадать страну по фотографии не получится. Живут здесь совсем не богато. Но чтобы жить достойно, не нужно много денег. Это только вопрос аккуратности и отношения к себе и своей земле.
29 Возле дорог продают велосипеды. Как я понял, они здесь более востребованы, чем плюшевые китайские игрушки ядовитых цветов. 
30 Такое встретить пока можно. 
31 Но по всей стране идёт одновременный ремонт дорог. Их не просто латают, а расширяют и реконструируют.
32 В итоге получаются вот такие прекрасные хайвеи. И ограничение скорости здесь даже не 130, а 140 километров в час.
33 Мы же снова сворачиваем на локальные дороги. Дальше будет интереснее!
Друзья экспедиции
Путешествие по сельской Восточной Европе проходит при поддержке автомобильного бренда
Август 2015 год. Польша. Польское село под Варшавой Mysiadło (Мыщадло). Выходим со двора и идем в Auchan (Ашан).
Покажу вам немного село, где мы живем. Это первая Стрефа (Strefa I – сеть маршрутов для удобства перемещения, – прим. автора) – прямо возле Варшавы, поэтому тариф на транспорт рассчитывается, как по Варшаве. То есть мы покупаем только на первую Стрефу месячный абонемент – он стоит 110 злотых – и ездим. Хотя это и не Варшава. Если писать сюда письма, присылать коробки, то конечным пунктом будет Мыщадло. Я первое время вообще думала, что мы в Варшаве живем, потому что первая Стрефа, автобусы, все как полагается.
Домики на нашей улочке, конечно, старые, а на соседней улице уже новые построили. Тут находится католическая статуя Иисуса, по воскресеньям католики приходят к ней молиться, и часто служения проходят. Рядом построили дом, буквально за полгода.
По этому пути мы ходим каждый день на остановку, а потом едем на работу. До остановки быстрым шагом идти минут 7, медленным – 10-13.
Здесь находится przedszkole (детский сад), их два, по-моему. Деток очень много, потому что очень много живет семей. В Мыщадло построили красивую, большую школу от Евросоюза. Слава богу, мы в нее попали, потому что прописаны здесь, у нас meldunek (регистрация) есть. А если он у нас есть, то по месту прописки нам предоставляется бесплатная школа, она считается государственной. Но школа абсолютно новая, я ее сниму на камеру, как раз 1-е сентября на носу! А сегодня 13-е августа. Скоро поведем малыша в 1-й класс. Также рядом находится футбольное поле, но трава на нем высохла в этом году.
Недалеко есть аэропорт, и все самолеты пролетают мимо нас. Вот открывается прекрасный вид на наше озеро. Первое, что бросилось в глаза после Украины (мы приехали из Киева), – это большие деревья. На озере летом и зимой утки, но зимой больше. Люди их кормят. Также тут есть бесплатный Wi-Fi, когда у нас не было интернета, мы сюда приходили и пользовались им. К зиме прошлого года возле озера поставили тренажеры.
С противоположной от озера стороны дороги находится Панська хата, ей больше 150 лет, и старый-старый огромный дуб, раньше он был неогражден, можно было подходить ближе, обнимать его; а сейчас этот дуб отгородили и повесили на него табличку «Pomnik przyrody» (памятник природы). Вообще, здесь к деревьям относятся очень бережно! Чтобы срубить дерево или посадить его, необходимо разрешение.
Мы живем в частном доме, и во дворе у хозяина росла абрикоса, которая начала болеть, перестала плодоносить, листья стали белыми. Хозяин понял, что не будет толка, и нужно ее срубить. Чтобы не ездить в urząd (управу) и брать разрешение на вырубку этой абрикосы, потому что по плану она должна здесь расти, владелец выкорчевал ее и на том же месте посадил молодую абрикоску. Вот так относятся к деревьям.
А мы продолжаем идти в Ашан. В этом районе еще есть Декатлон, Фешн Хаус – все в непосредственной доступности, можно без проблем добраться пешком.
Белорус Иван Боровик когда-то работал машинистом на железной дороге, а сейчас он пенсионер. 65 лет Иван живет в польском местечке Орля в 30 километрах от госграницы с РБ. Если бы Боровик захотел, то на своей старенькой Skoda преодолел бы это расстояние за 20 минут. Еще часа два у него ушло бы на таможенные формальности. Вот она, этническая родина, за тем пограничным столбом! Парадокс в том, что в Беларуси белорус Иван за свою жизнь не был ни разу, и таких, как он, - множество. Тысячи жителей польского Подляшья разговаривают на языке, схожем с белорусским, живут в деревнях, на въезде в которые стоят таблички с белорусскими названиями, считают себя белорусами. Как им там, в ЕС, что их связывает с нашей страной? Об этом в репортаже Onliner.by.
Мы едем из Белостока в сторону Высокого, на дороге замечаем указатель «Кошкi». Это небольшая деревушка с двумя улицами, тремя десятками хат и несколькими богатыми особняками. Понедельник, рабочее время, в Кошках безлюдно. Будем искать здесь белорусов, чтобы узнать, почему они считают себя таковыми.
Подляшье - особый регион Польши, который не раз делили большие державы. Люди здесь во многом запутались, кто они есть. На Белосточчине проживали белорусы и украинцы, их депортировали и возвращали назад, полонизировали, притесняли, а потом давали право на самовыражение. Даже сейчас, когда никаких территориальных претензий на регион у соседних стран быть не может, за «души» местных жителей идет борьба. Украинцы считают, что здешний народ разговаривает на диалекте их мовы, а белорусами называет себя по ошибке, в силу исторической привычки и давления Польши. Когда пару лет назад в гмине Орля появились таблички, дублирующие названия деревень на белорусском, активное украинское меньшинство выражало по этому поводу возмущение. Было бы что делить!
- Кто мы? Мы тут все белорусины, - рассуждают старухи, стоящие посредине улицы. Они живо обсуждают приезд машины с белорусскими номерами.
- Вы, хлопцы, солярку привезли, сигарет?
Пенсионерки обознались, но их можно понять. Белорусское топливо и табак по приграничным польским деревням развозят регулярно. Самые дешевые сигареты вроде «Минска» продают по 5-6 злотых (около $2). Забавно, что именно торговцы-спекулянты осуществляют мультикультурную связь между представителями одного народа, разделенными границей. Мостик этот тонкий и ненадежный.
Любовь Константиновна живет с мужем. Ей 78, ему 81. На двоих получают около $700 пенсии.
- Разве это деньги? - говорит бабушка Люба. - Кто-то и больше получает, а мы бы загнулись, если бы не свое хозяйство. Дети живут в Бельске, помогают. Жизнь была тяжелой. Работала на гаспадарке. Втроем: отец, мать и я. Возделывали 20 гектаров земли, гнули спины. А недавно упала, ногу сломала, еле хожу.
Повседневная жизнь польской деревни в глубинке мало чем отличается от жизни в селе белорусском. Вечерами старики смотрят телевизор, днем встречают «автолавку», на выходных бредут пешком в церковь. Детей в Кошках мало - четверо ходят в школу. Молодежь перебралась в города. Пенсионеры переписали на своих детей землю, которой владеют, чтобы получать «ренту». Пытаются обрабатывать принадлежащие им гектары своими силами. Особо пьющих нет, но те, кто выпивает, встречаются.
- Про Беларусь что-нибудь знаете - что у нас там сейчас происходит? - спрашиваем у бабушки.
- Один добрый хлопец, Сережей зовут, все из Беларуси приезжал. Солярку возил. Говорил, что у вас теперь можно жить, если крутиться. Что дом себе под Брестом построил, рассказывал. Мы перестали у него солярку брать, так и не ездит больше. А что там у вас происходит, какое нам дело? Раньше телевизор показывал белорусский канал, а теперь что-то они там покрутили и канала нет - декодер нужен.
- Если нет дела, почему вы называете себя белоруской?
- У меня паспорт польский, все польское. Но какая ж я полька? Белорусинка! - стоит на своем пенсионерка.
Вопрос о национальной принадлежности мы зададим еще десятку людей. Но конкретного ответа не услышим.
Иван Иванович родился в 1931 году, его супруга Анна чуть моложе. Одного сына они назвали Мареком, а второго по-нашему - Славиком.
- Как там Лукашенко? Говорят по польскому телевидению, что барзо вас гоняет! - шутит хозяин дома.
- Думаете, что в Польше порядок? Так слушайте, - продолжает он. - Социализм разбомбили. Нас ограбили, банки, заводы - все в западных руках. Развалили, что было, а новое быстро не построили. Знаете, какая у меня пенсия? 900 злотых! А возьми отдай в месяц за свет сотню, за воду еще 50! Свои свиньи, куры, корова есть, так и живем. Не роскошно, нет, вы особо не завидуйте. Есть и такие, кто по 50 коров и три машины имеют, не знают, что с деньгами делать. Но их немного.
По представлению наших собеседников, в Беларуси жизнь идет вполне ничего. Правда, эту счастливую жизнь они сами не видели - только по белорусскому телевидению. Особенно приглянулся «Славянский базар», его смотрели не отрываясь. Все как в старые добрые времена, говорят нам. Дай деду Ивану волю, он бы реанимировал в Польше народный социализм, особо не задумываясь.
- У нас все частное, говорите, а у вас государственное? Может, это и хорошо, а может, и плохо, - не унимается Иван Иванович. - У нас чтобы дорогу сделать, надо землю у хозяина выкупить, огромные деньги отдать. А у вас автостраду делают - ни у кого не спрашивают! Дали команду - и строят. Даже поляки говорят, что у вас дороги лучше.
Сын Ивана Марек сравнивать жизнь в странах-соседках не спешит и философски замечает: «Там хорошо, где нас нет».
- У меня своя фирма, занимаюсь транспортным страхованием, - рассказывает он. - Жена в банке работает. У нее зарплата 800-900 на доллары, у меня побольше. Еще имею 10 гектаров земли, с них какой-никакой доход. Крутимся помаленьку. Жить можно.
Гмина Орля - аналог нашего сельсовета. Населенный пункт - прокачанный до 100-го уровня белорусский агрогородок, в котором есть магазины, кафе, заправка, банкоматы, больница, школа, детсад… Даже свой сайт у польского «сельсовета» имеется.
Польская деревня
Мы выехали из Ополе. Почти сразу началась деревня. Польская деревня – не то, что наша, русская. В нашей есть что-то доживающее свой век, многострадальное, может быть, терпеливое. В польской же – атмосфера мирной жизни, досконального труда. Наверное, в такой атмосфере крестьянин должен чувствовать себя счастливым – оттого что он честно трудится и своим трудом может содержать себя, свою семью и дом.
Дома в деревнях тоже отличаются от наших, русских. Нет покосившихся избенок, с окнами, забитыми старыми досками, до которых к середине лета дорастает бурьян. Налицо ухоженность и постоянная забота о жилище; а двор подчас и вовсе похож на лужайку, по которой, видимо, регулярно прохаживаются газонокосилкой. Деревня трудится, кормит, она нужна, она живет, а вовсе не выживает.
А чуть поодаль, посреди поля, стоит костел из белого кирпича. Путь к нему прямой, чистый и не заросший травой, хоть в той стороне никто и не живет. Вообще в Польше много костелов. В деревнях они маленькие, аккуратные, как сама здешняя жизнь. Католический храм есть почти в каждой польской деревне – как православный есть почти в каждой русской. Странно! В Польше даже во время войн костелы практически не пострадали от вражеской руки. В России же, наоборот: были и амбарами, и складами, и даже сельскими клубами, – и сильнее всего пострадали от наших же собственных рук. Может быть, поэтому в польских храмах чувствуется атмосфера смирения и благочестия, а в русских – смирения и покаяния. Но и то, и другое создает у путешествующего впечатление, что в жизни и русского, и польского народа всегда есть место Богу.
Польский лес
Многие блюда польской кухни готовятся из грибов. Одним из таких нас угощали польские студенты, когда пригласили нашу группу к себе в гости. Специально для этого они ходили в лес за грибами. Поляки действительно любят собирать их и вообще любят лес. Их отношение к нему передалось и нам – по дороге в Ламсдорф. Она была узкой и длинной и почти вся тянулась через лес. В Польше была одна из самых красивых пор в году – золотая осень: теплая, тихая, погожая, благодатная. И мы даже прекратили свои разговоры, глядя в окна машины. Она остановилась, и некоторое время мы шли по той дороге пешком, стараясь дышать как можно глубже.
…Силезская девушка повстречала прекрасного охотника в зеленом лесу… В таких местах, наверное, «непрекрасного» и не встретишь…
Впрочем, в песне поется «вardzo szwarnego», что на силезском диалекте значит «пригожего», «очень хорошего», «красивого». Так говорят, скорее всего, деревенские жители. Наверное, охотник жил в деревне, что располагалась неподалеку от этого леса, а потому во многом кормилась тем, что он щедро давал.
В Польше много лесов, и поехать туда на выходные – за грибами, к реке, или даже просто побродить – частое и нередко любимое времяпровождение для многих поляков. Бережное отношение к лесу – явление заметное.
Мы подошли к кладбищу в лесу. Здесь похоронено более семи тысяч воинов, половина из которых – русские. Неофициально же их, наверное, намного больше. Маленькие аккуратненькие могилки с каменными крестиками ухожены, и даже между ровными рядами – ни травинки лишней, ни куста сорного, только опавшие иголки от мирно растущих здесь сосен. Лес и люди сберегли в этом месте могилы наших воинов с самой Первой мировой войны. Тишину и покой наши солдаты обрели здесь…
Польские замки
Экскурсия по замку династии Пястов в Бжеге для нас началась с фамильного склепа. Полутемная средневековая атмосфера... Глядя на эти гробницы, можно нарисовать в своем воображении не только генеалогическое древо королевской династии, но и представить, как жил польский народ во время правления каждого из наследников короны. У одного из герцогов под ногами лежит лев – символ власти, силы и благородства. У другого – пес: верность и дружелюбие. У третьего – меч, на котором высечены слова «Amor amor».
В одной из зал стоят восковые фигуры королевской семьи и придворных. Экскурсовод сказал, их рост, одежда и даже черты лица художники постарались воссоздать так, как было на самом деле. Между прочим, и эти фигуры дают понять, чем жили люди тех времен. Вот, например, король – крупный, широкоплечий мужчина с бородой. А вот и его жена – красивая, строгая, с тонким лицом и умным взглядом женщина. Или епископ: темные глаза, прикрытые длинными ресницами, тонкие губы и впалые щеки, руки книжника. Наверное, он немало влиял на политику королевского двора, чему способствовал не только его ум, но и внешность. А может быть, он был влюблен в юную герцогиню, которая стоит рядом с ним?
Вообще в замках много тайн, некоторые из них, став известными, превращаются в легенды. Ведь как печально и красиво прекратил свое существование род Пястов! Он закончился на герцогине Каролине, полюбившей иноверца, предавшего ее, за что была проклята родителями. Говорят, пережив это двойное горе, она провела всю дальнейшую жизнь в одиночестве. Способны ли мы, современные люди, на такое? В замке Пястов осталась ее каменная статуя – маленькая, тоненькая, грустная. Глаза Каролины большие, как сама душа, и скорбно опущены вниз. Я подошла и погладила ее каменные волосы, жалея.
На вершине замка все любовались видом окрестностей и фотографировались. Я достала злотый и закопала его поглубже в песок между камней – чтобы хотя бы еще раз вернуться в этот замок, вернуться в Польшу.
